У края пропасти на острие рассвета
Среди тумана под покровом звёзд
Вокруг безмолвия резвился свежий ветер,
Храня в себе раскаты дальних гроз.
Светлел восток, и розовою кожей
Ткань мира затянула тишина,
И полог звёзд откинув осторожно,
Пришёл рассвет, украв остатки сна.
Среди камней под первыми лучами
Остатки снега плавились в ручей.
Лишь тени звёзд, которые сияли,
Укрылись в скалах в вечной тишине.
В тени ущелья укрывались птицы,
Встречая первым криком новый день.
На светлом небе гасли звёзд зарницы,
Дробя туман о шёлк отвесных стен.
Лишь юный ветер гладил скал уступы
И обнимал ушедшей ночи тень.
Он протянул навстречу солнцу руки,
Открыв горам дорогу в новый день.
Посвящается Жене Ивановой
Молчат уста в немом укоре
В неверном свете фонарей.
Всё началось невинным спором
В один из несчастливых дней.
Тот день запомню я надолго,
С тех пор душа объята сном.
Невдалеке бежала Волга
И засыпала подо льдом.
Обычный двор пятиэтажки,
Второй подъезд, второй этаж.
К тебе я шёл как первоклашка,
Как гость незванный, грустный паж.
Декабрь глядел на нас с укором
В окошко комнаты твоей.
Могло всё стать шутливым спором,
Но злость отчаянья сильней.
Твои слова сбивали с толку,
Перед глазами всё плыло.
Ткань мира стала очень тонкой,
И всё вокруг казалось сном.
Я невпопад тебе ответил,
Сжигая свой последний мост,
Лишь боль в твоих глазах заметил
И бисер непролитых слёз.
Последний раз взглянув устало
В твоё прекрасное лицо,
Я понял вдруг, что всё пропало,
К чему три долгих года шёл.
Всё позади, не будет снова
Ни встреч, ни писем, ни стихов.
И только Женя Иванова
Всегда в душе моей живёт.
Здесь всё не так. В тоске и боли
Страдает грешная душа.
Давно расписаны все роли,
Жизнь как по лезвию ножа.
Не отклониться от маршрута,
Не убежать от суеты.
Иду и радуюсь кому-то,
Сжигая за собой мосты.
Я не привык жалеть о прошлом,
Но иногда в полночный час
Душа заплачет осторожно,