Словно два умертвия, мы поковыляли по лестнице. Забрали у до противного счастливого и бодрого владельца трактира корзинки с едой. Поморщились и выползли на улицу.
Холодный ветер немного взбодрил. Вокруг пахло свежестью и травой. На ботинки оседала роса.
Наш кучер вывез карету и выдвинул лесенку. При этом он довольно щурился и с аппетитом уничтожал пирожок с картошкой.
Скривившись, я залезла внутрь и, поставив нашу снедь на пол, откинулась на спинку. Рядом лежало серое шерстяное одеяло. Развернув его, укуталась и снова бросила взгляд на возницу. Он ел очередной пирожок. Терпеть не могу таких людей. Солнце еще из-за крон деревьев не показалось, а они уже бодры, веселы и с хорошим аппетитом.
Рядом со мной пристроился Ульви и потянул на себя край одеяла. Укутавшись, опустил голову на мое плечо и нагло засопел.
Мне ничего не оставалось, как ждать замешкавшихся родителей.
Через час мы выехали на тракт.
Доедая без особого аппетита овощи, завернутые в тонкую хлебную лепешку, я покосилась на матушку. Она казалась очень бледной. Отец заметно волновался. Ульви тоже постоянно дергал манжеты сюртука. Его отпустила дремота, и он все еще не решался приступить к завтраку. Брат следил за состоянием мамы, и ему было не до содержимого корзинок.
Все это в целом настораживало. Если мы подцепили в трактире какую-то хворь, то ох как несладко нам будет в пути-то. Главное, чтобы не слабость живота. Это же просто ужас.
– Мама, может, тебе водички? – негромко предложил Ульви, увидев, как она морщится, словно ее тошнит.
Я тут же, склонившись, вытащила бурдюк и протянула ей.
– Нет, милая, – она покачала головой, – но что-то я действительно плохо переношу это путешествие. Никогда такого не было.
– Ульви, ты же целитель! – проворчала я на брата.
– Я уже пробовал помочь, – пробормотал он в ответ. – Вроде все прошло, но недуг вернулся. Я не понимаю…
– А я говорила: учись! Не хочешь быть лекарем – твое право! Но для себя… Для семьи! – Взволнованная состоянием любимой матушки, я готова была рвать и метать.
– Может, ты и права, – первый раз за все время согласился он со мной. – Вернемся в город, и я подумаю над возобновлением учебы.
– Я тебя вообще не понимаю, сынок. – Отец тяжело вздохнул. – Пока мы с мамой еще молоды и полны сил, мы вполне потянем вас с Айлой. Сколько раз говорил: учись. Открывай свой лекарский дом с лавкой. Вставай на ноги! Но ты все мечешься. Тебе магией дано людей лечить, сынок! Разве есть благороднее ремесло?!