Когда Сан вошла в большую комнату флигеля, нетерпеливо поджидавшая ее Пиён бросилась ей навстречу.
– Госпожа, где вы были? – со смесью осуждения и облегчения воскликнула служанка.
– Я слишком поздно? Прости. Как все прошло в Кванмёнса? Помолилась у колодца, как собиралась? – сказала Сан, улыбнувшись и взяв руки напуганной девушки в свои. Она говорила без остановки, словно пытаясь отвлечься от навалившихся на нее забот. – Нянюшка не догадалась? Ты ведь с ней не разговаривала, как я тебя учила? Нянюшка только кажется бестолковой, а на самом деле соображает быстро. Даже по кашлю смогла бы понять, что ты это не я. Если она прознает, что я отправила тебя к колодцу, будет ругаться и говорить, что я сведу ее в могилу. Но почему у тебя ладони влажные? Ты не заболела?
– Госпожа, я…
– Ты сведешь меня в могилу! – возопила нянюшка, выскакивая из-за ширмы.
Пиён умоляюще взглянула на госпожу. Маленькие глазки толстухи воинственно светились. Она на мгновение остановилась в центре комнаты, уперев руки в обширные бока, а затем грозно приблизилась к Сан, точно генерал к рядовому.
– И чем же занималась наша ловкая госпожа, когда отправила меня в Кванмёнса к служанке? Почему опять в мужской одежде? Да еще вся такая грязная? Неужели с кем-то подралась?!
– Что ты выдумываешь! Я занималась с Кухёном и перепачкалась, – ответила Сан, изображая обиду и избегая смотреть нянюшке в глаза.
Та гневно выдохнула через нос.
– С Кухёном, значит? С тем самым Кухёном, который тут слонялся без дела, пока хозяин не отправил его с поручением в Чхольдон? Ты никак в Чхольдоне с ним занималась? Что ж тогда вернулась одна? Опять его бросила?
– В Чхольдон? С поручением?
– А чего ты так удивляешься, как будто не знаешь? Ты же с ним занималась все это время! – фыркнула нянюшка, все еще сверкая глазами.
Сан не ответила. Она подумала о подслушанном разговоре: отец с незнакомцем говорили о человеке, отправленном в Чхольдон. Отец сказал, что это надежный человек. Стало быть, он имел в виду Кухёна. Кухёну поручили подготовить что-то перед королевской охотой.
Видя, что воспитанница умолкла и призадумалась, нянюшка решила, что это признак раскаяния, и начала причитать:
– И за что мне все это на старости лет? Я уж ее и растила, и берегла как зеницу ока, а она переодевается мальчишкой и сбегает от старой няньки. Является вся в грязи, где была – не говорит, а ведь отвечать мне. Сведет, сведет в могилу, не так долго мне и осталось. Встречу на том свете ее матушку, а сказать-то и нечего, не смогла я усмотреть за молодой госпожой. Нет бы рассказать старой няньке, что стряслось и почему убежала из дома. Уж нянюшка-то всегда поймет, всегда выручит…