– Во-первых, – После продолжительной паузы, заговорила мама. – Не смей назвать себя калекой…
– Но, я же и есть… – Попыталась возразить, не понимая ее боли и извечных попыток отрицать это, однако она тут же пришлепнула меня по бедру.
– Я сказала, не смей!
И хотя мое зрение было столь слабым, что вместо лица – я могла разглядеть лишь бесформенную кляксу в обрамлении темных волос, что тоже не отличались детализацией, я фактически ощущала этот взгляд. Твердый, и эмоционально пугающий, своей непреклонностью.
– Ты не калека, не неполноценная, не бракованная и не какая-либо ещё, кроме чудесной, талантливой и прекрасной. Ты меня поняла? – Не замечая, как все сильнее сжимает мои ладони, вспылила мама, на что у меня не было права ответить иначе, чем кивнуть головой. – Отлично. – Выпуская "пар"возмущения носом, выдохнула она. – А что касается провала…
Не знаю, возможно ли, чтобы сердце действительно остановилось; кровь застыла в венах, в ожидании приговора; а слух обострился настолько, что я смогла бы услышать звук ионов, бегущих по проводам? Однако со мной произошло именно это.
– Ты не узнаешь, если не попробуешь. – Возвращая себе мягкость и нежность, в которой можно было захлебнуться от счастья, проговорила она, из-за чего я не сдержала вздоха облегчения. – А потому, тебе просто придется принять решение: рискнуть и попробовать. Или же сдаться перед первой же трудностью, которых в твоей жизни, "Тыковка", к сожалению, будет больше, чем у других.
Я редко слышала в голосе матери сочувствие, такое, что разило бы жалостью ко мне. Вызывающей желание сложить руки и зарыть себя на ближайшем кладбище заживо. К моей удаче, родители пережили последствия аварии лучше, чем кто бы то ни было. Вероятно, даже лучше, чем я. За время в больнице; восстановление после операций, от которых не было результата; за дни моей депрессии и апатии – они ни разу не дали мне почувствовать себя "ограниченной"или ущербной. Вместо этого, родители полностью посвятили себя тому, чтобы научить меня жизни в "новом мире". Папа без долгих раздумий нанял учителя, который обучил меня шрифту Брайля. Мама всячески помогала в адаптации, внушая мысль о самостоятельной жизни в колледже, куда я не сильно-то рвалась. Ведь моя главная цель и мечта в этой жизни накрылась медным тазом, похоронив себя под обломками того самого авто, что перекроил всю мою историю на свой лад.