В моменте один из рыцарей храма закричал от ужасающей боли. Из клубов дыма вырвался новый отросток, подняв в воздух уже бездыханное тело, что обронило меч. Разгоняя своим клинком пелену, Клейн увидел, как его товарища раздавило щупальце. В его глазах вспыхнула ярость, он сжал меч крепче и пытался прорваться глубже, чтобы достичь эпицентра бедствия. На северной стороне стражникам в тяжелых латах удалось разрубить отросток. Однако, они не знали особенностей этого существа и поплатились. Из обрубка начали появляться множество щупалец, будто оно регенерировала как Гидра, мифическое существо из легенд о древней расе. Новые отростки схватили воинов и просто разбивали их туши о каменную отмостку. Крики на северной стороне стали истошнее, звон ломающейся брони резал слух.
Подоспел отряд придворных магов и жрецов, которые пытались рассеять плотную пелену дыма и спасти оставшихся стражников и храмовых рыцарей. Клейн, подбираясь практически на интуицию к центру бедствия, начал слышать голоса своих павших товарищей. Сначала это были слабые, неясные шёпоты, но вскоре они становились всё более отчётливыми и громкими, словно из глубин тьмы.
«Клейн… помоги нам…» – звуки доносились из разных сторон, ища его внимание. Голоса были полны страха и боли, словно их владельцы были обречены на вечные муки. Клейн затрепетал, пытаясь игнорировать их, но они проникали в его сознание, смешиваясь с собственными мыслями и воспоминаниями.
«Помни меня, Командир… Мы вместе сражались…» – голос старого друга, который пал в одном из сражений, пронизывал его сердце.
«Ты оставил нас…» – добавил другой, из далёкого прошлого, когда он потерял множество людей в одной из битв.
Каждый голос, казалось, был связан с каким-то личным горем, и Клейн не мог отделаться от ощущения вины, навеянного этими напоминаниями. Каждое слово резонировало с его собственным потаенным страхом и сомнениями, заставляя его сердце забиться быстрее. Тьма, окружавшая его, казалась теперь ожившей, как если бы она питалась его страхом и сомнениями.
«Ты забыл нас, Клейн… – звуки сливались в единое неразличимое эхо, словно разрывая его рассудок. – Не допустите, чтобы наши жертвы были напрасны…»
Клейн осознал, что это не просто голоса, а какое-то проклятие, пронизывающее пространство и время. Эти сущности, возможно, были частью той тьмы, которая окутала поле битвы. Он пытался сохранить концентрацию, понимая, что это испытание предназначено не только для того, чтобы сломать его волю, но и отвлечь его от главной цели.