– Ну что ты дуешься? – Клим произнес нервно, размешивая сахар в чашке кофе.
Мы сидели на нашей кухне, в новом доме со свежим ремонтом. Живи и радуйся, как сказала бы Маринка, да вот только счастья не испытывала. На душе было неспокойно, муторно, внутри что-то терзало непонятное. Неприятное состояние, только причина пока еще была неизвестна.
Обычно я возвращалась от друзей в приподнятом настроении, а тут поникла совсем, чем, кажется, раздражала мужа.
– Может, тебе ехать и не стоило! – вздохнул он. – Если общество счастливых людей и детей лишь угнетает.
Заявление неожиданное. Да и с чего он вообще это взял?!
Я рада была за Марину, зная, сколько ей пришлось пройти до момента, чтобы стать мамой. Знала прекрасно, что путь не был безоблачным и чистым, как мог предположить мой супруг. Потому и зависти не испытывала, наоборот, искренне была рада.
– Не говори ерунды, – отодвинулась я от стола, продолжая вертеть в руках пустую чашку.
– Ну я же вижу! – продолжил он. – К ужину не жди, если хочешь, сходи, встреться с подругами или в кино, например.
– Почему задержишься? – вскинула на мужа взгляд, поймав на его лице тень.
– Дел много. Это все с неба не падает и деньги на деревьях не растут, к сожалению, Кристина, – словно с упреком произнес он. – Я их зарабатываю, представь!
– Звучит неприятно. Это укор? Я не против устроиться на работу. Но ты не желаешь, чтобы я трудилась у тебя хотя бы секретарем. А у меня, между прочим, имеется диплом экономиста.
– Ага, – усмехнулся Клим, – какого-то провинциального ВУЗа. Спасибо, милая, но я найму лучше профи! – после этих слов он поднялся, поцеловав меня в висок, проходя мимо, и молча покинул кухню.
Мне оставалось лишь наблюдать в окно, как муж садится в машину и уезжает.
Его слова порой били хлестко, вызывая жалость к себе. Я не была согласна с Климом, но иногда муж был слишком категоричен в некоторых вопросах.
День тянулся, я ходила по дому, как неприкаянная, не находя себе места. Пару раз хотела набрать Маринке, но потом решила, что подруга и так устает, еще не хватало грузить ее своими душевными муками.
Однако, ближе к полудню она сама объявилась, поинтересовавшись, как мои дела.