Велосипед так же неудачно пережил событие двухминутной давности, у него, к сожалению, погнулся обод, та часть, к которой примыкали спицы, тоже пострадала, но, кажется, велосипедиста этот факт не особо тронул. Когда он развернулся к ребятам лицом, обнаружился удивительный момент: “купальщик” всё так же держал сигарету в руке, более того – она продолжала дымить. Велосипедист, пребывая в полном шоке, начал крайне нервно, но медленно подносить сигарету к губам.
– Ты не представляешь, как сейчас мне было тяжело сдержать смех! – покачивая головой, протянул Герберт.
– Мне невозможно жалко его пиджак, – смотря в никуда, спокойно проговорил Пауль.
Только ребята сделали первый шаг после небольшой задержки вызванной сценой с велосипедистом, как перед ними затормозила на всей скорости роскошная чёрная машина под маркой “Mercedes-Benz-770”. Водитель в больших круглых очках был крайне удивлён ситуацией, он про себя подумал: “Помолитесь за меня, грешника, я чуть было двоих людей как кегли не сбил!”
На заднем кресле сидел во всех смыслах большой человек, держал в зубах здоровенную коричневую сигару “Вадемекум”, дым от которой заполнил весь салон машины, сквозь него, даже свет еле пробивался. Дым перелетел в переднюю часть салона из-за резкого торможения, водитель начал размахивать руками, чтобы отогнать часть в сторону, однако все попытки были тщетны. Марево был настолько густым, что взмахи рук лишь чертили волнистые линии в нём, но никак не отгоняли его. Друзья сделали настолько глубокий вдох, что их лёгкие едва не разорвались от поступившего азота с примесью кислорода – двое приготовились к страшному удару, который их миновал.
– Что ни день, то история. Мне боязно представить, что может произойти на концерте, – тяжело вздыхая и вращая глазами из стороны в сторону, сказал Герберт.
– Теперь я понимаю, как люди заиками становятся… – хватаясь за сердце, осознал Пауль.
Заднее окно «Мерседеса» начало очень медленно опускаться, дым вытекал из салона автомобиля, словно мир был перевёрнут, а дым превратился в очень тягучую субстанцию, напоминающую мёд. Когда окно было полностью опущено, большой человек положил в проём не менее большую руку. Немного оперевшись на неё, он выглянул из окна, чтобы рассмотреть, что произошло. Выглядел этот человек просто сногсшибательно: такую шляпу Герберт и Пауль даже в лучших салонах Берлина не видели, а чёрный костюм, сделанный из чистой итальянской шерсти с белыми полосами вдоль туловища, вызывал приступ истерики.