Девочка сложила листья ровно один к другому и, держа их за стебли, как букет подарочных роз, осторожно направилась к даме.
– Возьмите, пожалуйста, – тихо и очень вежливо сказала она.
Большие глаза, продолговатые и светло-синие, ожили, и взор устремился на ребенка, стоявшего перед ней. Маленькая девочка была очень мила, любая другая женщина, чем бы ни была она уязвлена, улыбнулась бы ей, потому что сердце не смогло бы устоять перед ангельской непосредственностью и душевным порывом ребенка, но эта оказалась другой.
– Благодарю, – ледяным тоном сказала она. – Но зачем они мне?
– Они – красивые.
– Но что мне с ними делать?
– Не знаю, – смутилась девочка и опустила глаза.
– Взгляни на меня, – повелительно сказала дама.
Девочка осторожно подняла глаза. Дама в серебристом платье и таком же берете взяла три кленовых листа.
– Ты – милая девочка, – сказала она. – Очень милая…
– Спасибо.
– Но… но…
– Что?
Девочка не могла понять, что происходит с этой женщиной. Реальность вновь стала рассыпаться перед глазами женщины, иной ветер, ледяной и колючий, уже подхватил ее и понес прочь.
– Как же я ненавижу его! – бессознательно вырвалось у нее.
– Кого? – почти испугалась девочка.
Этого вопроса дама не услышала. Ее лицо исказилось – негодованием, ненавистью, болью. Прошлое вернулось и нахлынуло вновь, как стремительное цунами настигает и топит в мгновение ока корабли, стирает с лица земли города. Ледяной ветер в ее душе и сердце стал реальным – он всколыхнул кудряшки милой девочки, и та зажмурилась, встревожил страницы открытой книги в руках женщины, а еще подхватил короткий листок, закладку, и унес его прочь. Девочка отступила и тут же услышала сухой треск. Он шел отовсюду. И тогда она увидела то, отчего взрослый человек мог бы если не лишиться рассудка, то потерять сознание.
Все вокруг сидевшей неподвижно женщины стало стремительным и страшным образом меняться. Зеленые кусты, у которых стояла лавка, и деревья за ней вспыхнули желтизной и багрянцем, и эти цвета стали расползаться все шире. Краски осени поглощали буйные краски лета, но за осенью тут же последовала зима – только что яркие листья стали жухнуть, бурые и сухие, они сворачивались в трубочки и опадали на уже потемневшую траву. А за темными мертвыми красками все, что было близко к женщине, внезапно засверкало – это был иней. Снегом покрылась скамья, оголенный кустарник за ней, ветви деревьев.