“Хорошо, завтра обсудим, спокойной ночи” – написала я уклончиво, чтобы пока не давать ответа. Остаться в день рождения Тимура совсем одной было бы невыносимо, но парню исполнится девятнадцать через пару дней и вряд ли я могу обижаться на него за то, что он хочет встретить праздник с ребятами с курса. У меня не получилось с нормальной студенческой молодостью, пусть у него хотя бы будет по-другому. Мне нравилось, что у них дружный курс, но с того момента, как студенческая жизнь ворвалась в наш уютный мирок, временами, когда Тимур оставался ночевать у друзей, мне было не по себе и одиночество накатывало с новой силой, заставляя вспоминать, что в свои тридцать восемь, мне даже позвонить некому, кроме Ларисы. Но сейчас уже звонить поздно и Ларисе, да и глаза буквально закрываются. Обсудим с ней что делать завтра. Ее девочки-двойняшки были на год старше и Лариса все, что могло случиться у меня с Тимуром, уже это проходила, да к тому же в двойном формате. Поэтому она была моим главным консультантом в семейных вопросах. Вряд ли я могу запретить Тимуру встречать день рождения с друзьями. Просто надо договориться на этот день с Ларисой, чтобы она тоже осталась у меня. Муж ее Павлик скорее всего поворчит, как обычно, но как-то справится с девчонками. А мы с Лариской устроим себе праздник, она же крестная, как-никак. Засыпая я на всякий случай проверила будильник, который много лет был включен на одно и то же время и убедившись, что он стоит по прежнему на 7.40 смело врезалась в мягкость подушки и засыпая, улыбнулась мыслям о намеченных на ближайшее будущее событиях.
В 6.00 я проснулась от вибрирующего на тумбочке мобильника. За окном было темно и желудок скрутило от дурного предчувствия. Тимур! – мысленно я почти закричала, хватая спросонья телефон, но звонок был от Ларисы. Трясущимися руками я постаралась ответить подруге, которая за девятнадцать лет дружбы никогда не звонила мне в такое время, но телефон выскочил из рук и теперь вибрировал где-то под кроватью. Нащупав впотьмах выключатель. я включила ночник и пошарила рукой под кроватью. Телефон больше не звонил, но я уже знала, что случилось что-то непоправимое. На экране было уведомление о новом сообщении от Ларисы Кравцовой. я открыла его и слезы потекли из глаз сами. Всего три слова: “Кирилл Павлович умер”.