Кремер долго смотрел на дымовую трубу. В ту ночь ему не спалось, он не мог оторвать глаз от алого пламени, полыхавшего в черном небе. И вот теперь это же пламя снова жгло его сердце. Кремер знал, почему цвет его знамени был алым.
Подойдя к деревянным ступенькам, ведущим в канцелярию, он услышал в громкоговорителе голос Шюппа, разносившийся по всему лагерю:
– Внимание! Проверка линии!
Помедлив у лестницы, Кремер улыбнулся.
После разговора с Кремером Шюпп перекинул через плечо ремень ящика с инструментами и, выйдя за ворота, направился в служебное помещение коменданта.
Удостоверение Шюппа открывало ему доступ всюду. То здесь, то там требовалось что-нибудь исправить, и Шюпп с удивительной ловкостью сумел сделаться незаменимым. Он знал, что его простодушное лицо и находчивость располагают к нему людей, и пользовался этим. Он вытянулся в струнку перед Райнеботом и на грубый окрик: «Чего надо?» – с невинным видом ответил:
– Придется опять проверить линию, господин комендант, несколько динамиков неисправны.
Райнебот, читавший что-то за письменным столом, лениво процедил:
– Наверно, сами чего-нибудь напортачили, а?
С детским изумлением на лице Шюпп возразил:
– И вовсе я не портачил, господин комендант. Проволока теперь такая хрупкая, что провода то и дело рвутся: ведь материал-то военного времени!
– Хватит болтать! Протявкайте, что надо, в микрофон и проваливайте!
Это означало, что Шюппу разрешили привести в действие лагерную радиосеть.
– Так точно, господин писарь.
По его покорному выражению лица нельзя было сказать, что, отворачиваясь, он думал: «Если бы ты, болван эдакий, только знал, что бы я мог с тобой сделать…»
Он подошел и включил радиопередатчик. В проводах загудело. Шюпп подул в микрофон и откашлялся.
– Внимание, проверка линии! Внимание, проверка линии! Даю пробу: три, три, четыре, четыре, пять, пять… восемь. Повторяю: три, три, четыре, четыре, пять, пять… восемь.
Голос Шюппа был услышан во всех бараках; в оптической мастерской на миг подняли глаза от работы Кодичек и Прибула. В офицерской столовой внимательно слушал голос электрика повар-француз Анри Риоман. Три, четыре, пять – это были цифры ключа и вместе с тем условные номера отдельных членов ИЛКа. Их извещали, что сегодня в восемь часов вечера они должны явиться в известное им место. Риоман стал сосредоточенно помешивать в кастрюле. Прибула и Кодичек многозначительно переглянулись. Очевидно, произошло что-то особенное.