Линдси не надо было считать шаги, он умел танцевать лучше многих. Впрочем, он был лучшим почти во всем – от наук до спорта. Кого-то небрежение родителей в детстве ломает, но в его случае отсутствие любви и заботы со стороны самых близких людей выковало в нем желание стать первым во всем, во всем стремиться к совершенству, словно в доказательство, что отец ошибался, считая его никчемным. Покойный граф мог упрекать сына в дорогих привычках – лучший портной, лучшие лошади, но, по сути, упрекать ему следовало себя самого.
Какие приятные у нее духи. Легкие, цветочные. Незнакомый запах – очевидно, она приобрела их в Италии. Может, так благоухают орхидеи? Линдси глубоко вдохнул, запоминая экзотический аромат. Его ладонь крепко обнимала стройную талию. Этот мягкий изгиб пробуждал в нем желание достаточно острое, чтобы недвусмысленно заявить о себе. Сколько женщин доводилось ему вести в танце? Десятки? Сотни? Но ни одна из них не вызывала столь острые ощущения.
Он надеялся, что ее румянец вызван тем же желанием, что терзало сейчас его. Впрочем, возможно, он чересчур самонадеян, и все дело лишь в энергичных движениях, которых требует от танцоров кадриль. Она ни разу не подняла глаза к его лицу, упрямо предпочитая любоваться рубином, украшавшим брошь, приколотую к его шейному платку, что нисколько не умаляло его желания, а, напротив, еще сильнее распаляло его. Он представлял, как ее густые блестящие волосы, освобожденные от шпилек и гребней, волнами падают ей на плечи, покрывают шелковистой пеленой его подушку. Линдси устремил взгляд вдаль, надеясь остыть хоть ненамного, но искушение любоваться ею было слишком велико. Каждый миг близости воспринимался как драгоценный дар, и он хотел, чтобы эта кадриль никогда не кончалась.
Леди Николсон чуть откинула голову. К чему готовиться? Она еще не все сказала ему там, в кабинете лорда Альбертсона? К уже озвученным обвинениям хочет добавить еще одно, в коварстве? Линдси усмехнулся в предвкушении, однако и третий такт кадрили они закончили в молчании.
Ему казалось, что они одни во всем зале, что музыка звучит для них одних, что тела их слышат и чувствуют друг друга так, словно они – часть единого существа. Линдси сделал глубокий вдох, и его голова закружилась от дурманящего аромата ее духов. Конечно, это запах орхидеи. Такой экзотичный. Такой эротичный.