Графиня осознавала жизненную необходимость картины: банковский шифр обладал такой сложностью, что запомнить его она не могла. Константин Сергеевич со своей феноменальной памятью удерживал в уме пароли ото всех счетов, тогда как Ольге в этом не было нужды – муж неизменно занимался делами самостоятельно. Но Свенсон не поддавался уговорам: алчность и беспринципность определяли его действия.
Швед направил ствол на графиню и резким жестом велел садиться в фургон. Прихватив картину, он забрался в кабину за руль. Двигатель взревел, и грузовик вновь покатил к границе.
Пятнадцать минут тряски по разбитой дороге – и перед ними выросла пограничная застава – скромный пост с деревянной будкой и поднятым шлагбаумом, где несли службу двое красноармейцев в фуражках и потрёпанных шинелях. Свенсон, пропустив вперёд карельских крестьян с телегой, подкатил к будке и протянул охраннику потрёпанный документ.
Пропуск, выданный Наркомторгпромом, формально разрешал торговым агентам пересечение границы по государственной надобности. Фальшивка, конечно, не выдержала бы проверки у бдительных чекистов, но для полупьяных пограничников с окраины сгодилась – печать наркомата блестела убедительно.
Красноармеец мельком просмотрел документ и небрежным жестом разрешил проезд. Второй боец, медленно поднимая шлагбаум, пропустил грузовик. Свенсон без колебаний двинулся вперед, к финскому пограничному посту.
Там шведа тоже ждал теплый прием. Финские пограничники были хорошо знакомы с темной репутацией Свенсона и его сомнительными делами, но закрывали на это глаза – редко его грузовик пересекал границу без ящиков отменной русской водки, которую он им регулярно привозил.
Сделав щедрое «подношение» пограничникам в виде ящика спиртного, Свенсон беспрепятственно миновал контроль. Грузовик покатил по проселочной дороге к ближайшему селению.
Остановку он выбрал в уединённом месте – среди молодого сосняка у самого озера, приютившегося на окраине деревни. Швед тяжело спрыгнул на землю, распахнул задние дверцы и властным жестом велел пассажирам выходить.
Ольга, ступив на траву, припорошенную тонким слоем снега, замерла. Перед ней открылась картина, столь разительно чуждая пережитому кошмару: уютная финская деревушка с тёплыми дымками, струящимися из труб, покосившимися сараями, и это молчаливое, скованное льдом озеро, в котором теперь отражалось бледное небо.