– То есть она разглядела лицо подозреваемого?
– Была полночь, – напомнила Доди. – Свет от фонарей уступает в надежности дневному свету, но все же да, она смогла разглядеть лицо. По ее описанию на второй скамейке сидел молодой мужчина в красной фуражке и с продольным шрамом на пол лица. Также свидетельница упомянула о дипломате, который лежал на скамейке рядом с мужчиной.
– Как я понимаю, у того Постулата на лице имеется шрам?
Доди медленно кивнула и прибавила:
– Однако мы не можем утверждать, что виновен именно он, ведь свидетельница видела их, когда Петрос был еще жив, а между первым ее выглядыванием на улицу и вторым, когда Петрос уже лежал без движения, прошел целый час.
– Вторую улику вы получили через исследование скамеек, – проявляя нетерпение, подытожил Харш.
– Именно. Выяснилось, что несмотря на идентичный внешний вид, две скамейки имели разную природу. Вторая скамейка, на которой сидел Постулат, была заводской, а первая скамейка, на которой нашли Интрикия Петроса, была изготовлена материализатором, неким мастером Гоместом. Он заключил контракт со столичной администрацией на поставку уличной мебели. Таким образом, скамейка, на которой сидел Интрикий Петрос, была созданиалом. А значит, сохранила на себе память.
– Попался! – хлопнул в ладоши Харш.
Предметы, созданные материализаторами – созданиалы – несли полиции Граффеории полезную службу. Созданиалы сохраняли на себе память, которая тончайшим слоем ложилась на их поверхности. У старых, видавших виды созданиалов таких слоев могло накопиться с излишек – сколько людей пользовались вещью-созданиалом, столько на ней и слоев. Старые слои считать было почти невозможно, а свежие, легкой пленкой окутавшие вещь, чтению поддавались весьма неплохо.
Поскольку чтение слоев созданиала под силу только материализатору, который создал вещь, Доди вызвала мастера Гоместа на допрос. И тот считал память с созданной им скамейки, на которой нашли тело Интрикия Петроса.
– Вы знаток в этой области, Доди, – заметил Харш, с довольством потирая ладони. – Если бы дело Петроса передали мне, о скамье-созданиале я бы додумался в лучшем случае к осени. Ну, не томите! Что же считал материализатор?
– На верхнем слое дерева сохранились две ипостаси, – продолжала Доди и обратилась корпусом вперед. – Ипостась иллюзиониста, то есть самого Интрикия Петроса, и ипостась левитанта. На той скамье, на которой нашли убитого, незадолго до его смерти сидел левитант.