Кроме того, Ротшильдом двигали исключительно филантропические соображения, которые резко противоречили не только идеологическим целям современного еврейского национализма, но в особенности – социалистическим идеалам многих поселенцев (что вполне естественно – он ведь был Ротшильдом). Как бы то ни было, растущее число поселений, отказавшихся от религиозных законов иудаизма, значительно уменьшило энтузиазм Ротшильда по поводу этой затеи. Вероятно, еще более шокирующим в его глазах было решение 1887 года, принятое небольшим числом религиозных евреев, находящихся среди поселенцев, которых он субсидировал. Решение было принято под диктат большинства правоверных раввинов как в Палестине, так и в Восточной Европе, и состояло в том, чтобы отказаться от сбора урожая в текущем году, поскольку это был субботний год, когда библейский закон запрещал евреям в Земле Израиля обрабатывать свои сельскохозяйственные поля или потреблять их продукцию. Хотя некоторые ортодоксальные раввины и предприняли попытки решить проблему с помощью фиктивной продажи земли неевреям, барон нашел это решение столь же ужасающим, как и неортодоксальный социализм светских и даже антирелигиозных поселенцев. В результате он потерял интерес к проекту, переключившись на помощь миллионам евреев, эмигрировавших из Восточной Европы в Новый Свет.
Более того, само движение «Любовь к Сиону» потеряло бόльшую долю своей привлекательности, поскольку насилие против евреев начало утихать в середине 1880-х годов и прекратилось в 1890-х годах, а возможно, и по более важной причине серьезнейших идеологических расколов в его рядах. Наиболее влиятельным был еврейский писатель Ашер Гинзберг, писавший под псевдонимом Ахад Гаам («один из народа»). Хотя в этом имени можно почувствовать популистские наклонности, Ахад Гаам был крайне далек от популизма: рефлексирующий интеллигент, принадлежащий к элите, он решительно доказывал, что вся инициатива по поддержке массовой еврейской эмиграции в Палестину и, что еще важнее, политическая цель достижения суверенной еврейской родины была идеологической и практической ошибкой. Эта инициатива была основана на неверном понимании основной цели современного еврейского национализма, состоявшей в национально-культурном возрождении среди евреев, прежде всего через возрождение языка и культуры. К этому Ахад Гаам добавил свой комплекс мировоззрений относительно трансмутации течений традиционного иудаизма в современные и отчетливо светские философские концепции, на которые повлияли разномастные европейские мыслители, включая позитивистов, социальных дарвинистов и Ницше. Только после подготовки элитарного авангарда из числа тех, кто усвоил философию традиционного иудаизма, уместна какая-либо эмиграция в Палестину или политическая активность в поддержку политической суверенности. Вскоре эта версия современного еврейского национализма была названа «духовным», или «культурным», сионизмом, в отличие от сионизма политического. Чтобы понять эти термины, мы должны отступить от темы появления современного еврейского национализма и его раннего воплощения в таких движениях, как «Билу» и «Любовь к Сиону», и перейти к вопросам создания сионистского движения как такового.