Я лежал на кровати и всматривался в отражение своих серых глаз. На моём лице ещё оставались признаки молодости, хотя их уже начали кромсать небольшие мимические морщины на лбу. Густые светло-русые волосы, как всегда, коротко стрижены и обречены на скорое исчезновение. Мой отец рано облысел, теперь жду этого и я. А там кто знает… По крайней мере, не должны исчезнуть длинные ресницы, которые периодически переплетались и создавали плотную завесу над глазами.
Я был очень худым. Особенно в последнее время. Маленький тонкий человек с большой раной. Можно было подрабатывать моделью для рекламы препаратов от анорексии. Смотрите на Лиама и жуйте побольше белка! А ещё всяких овощей и фруктов, но не содержащих нитраты, иначе всех охватит массовая диарея.
Пока я погружался в отражение, моя душа обрела голос и нашептала свой монолог руке. Я превратился в проводника истории боли. Герор не был мне братом, но наши души, похоже, породнились ещё до рождения, подписав некий договор. Думаю, в нём значился пункт о «непрекращении» соглашения при внезапной смерти одной из сторон. Я всё ещё чувствовал эту близнецовую связь, только теперь она причиняла жуткую боль…
Перечитал письмо несколько раз вслух. Мне казалось, Герор стоит около окна моей спальни и слушает, как я в пустоту произношу записанные мысли, завернувшись в плюшевый серый плед. Я закончил читать и посмотрел в сторону окна. Герор полупрозрачный, с серебряным отливом. На нём бежевый свитер под горло, светлые брюки и, как всегда зимой, короткие серые шерстяные носки. Каштановые волосы растрёпаны, а глаза цвета горячего шоколада смотрят на меня в упор с полным умиротворением. Не знаю, как мне удалось сотворить этот образ, но я был благодарен его присутствию. Время остановилось, и мы очень долго вели зрительную беседу. Как в жизни: половину информации можно было не озвучивать, мы многое понимали без слов. Но вот призрачный силуэт Герора стал водить указательным пальцем по стеклу, оставляя широкие завитки. Происходящее выглядело для меня странным, мой друг не был любителем рисовать на морозных окнах узорчатые фигуры. Наблюдая за медленными движениями Герора, я постепенно провалился в сон.
Утром я подошёл к окну в полупроснувшемся состоянии, чтобы скрыть свою комнату от зимнего утреннего солнца коричневыми шторами, и обратил внимание, что стекло не очень чистое. На нём были широкие разводы, будто оставленные чьим-то пальцем. Но не бессмысленные волны или спирали – в этих очертаниях читалось число двадцать семь. Герор оборвал свою жизнь за пару дней до двадцатисемилетия…