Но мои глаза оставались сухи.
***
Пропасть… На месте выжженных чувств осталась лишь бездонная черная пропасть. В нее падали осколки разрушенного мира, который еще совсем недавно казался пусть и не безупречным, но все же понятным и родным. А теперь я в одночасье перестала узнавать окружающую реальность.
Кошмары прошлого раздирали меня на части. Стоило закрыть глаза, и перед внутренним взором вставало лицо отца и его виноватый взгляд. Отца, понявшего, что его ждет смерть, что ему придется оставить своих девочек. Затем его сменяло отрешенное лицо матери в рабской повозке. А после – лицо Лили, которую забирали невольницей в чужие, незнакомые земли.
Потеряв контроль над собственными мыслями, я тонула в океане отчаяния. Оно обрушивалось на меня волна за волной, и рядом не было никого, кто мог бы протянуть мне руку. Я тосковала по уютному кокону своих воспоминаний, где радость не была чуждым чувством, где мое сердце не было ноющей пропастью. Но каждое воспоминание, каждая волна ностальгии были окрашены тенью боли. Все светлое осталось там, в далеком, далеком прошлом. А впереди меня ждала одна лишь голодная тьма.
Измученная, лишенная ориентира, я просто отдалась этому иссушающему чувству без остатка. Позволила ему себя поглотить. Я кричала внутри, а мир вокруг меня продолжал свое безразличное вращение.
С каждым мгновением мы с мамой и Лили становились все дальше друг от друга. Отец и вовсе мертв – оттого, что бросился защищать меня… нас.
Злость на собственную слабость была вспышкой, молнией, разогнавшей темные, дурманные мысли. Папа рисковал своей жизнью и проиграл. И все ради того, чтобы каждая из женщин, которых он любил – его дочери и его жена – стали рабынями? Так не может быть. Так не должно быть.
Если я и могу что-то сделать для папы, так это не умереть и не сдаться. Сделать все, чтобы его жертва не была напрасной.
Я понятия не имела, как выбраться из ловушки, из опутавших меня пут, но твердо пообещала и папе, и самой себе, что покорной рабой не станет. Не смирится со своей участью и будет бороться до последнего. Не только ради себя и ради того, чтобы женщины семьи Макграт снова воссоединились, пусть и безвозвратно потеряв нечто очень важное. Но и в память об отце.
Отчаяние – молчаливый хищник, но я не могла позволить себе проиграть. Поддаться собственной слабости не значит потерпеть поражение. Слабость проходит. И отчаяние однажды уйдет.