– Меньше б ты на его причиндалы глядел, быстрее б домой вернулся, – сказал Марич Клёст, мастер-бригадир. – А так-то выходит, что был он аж за верстовым столбом, когда звонарь-то упал, ну и как его теперь винить?
Был Марич человек не суеверный, для бездаря отличался трезвостью ума и благоразумием. Ходила под ним шайка знатных кашеедов, брат его, Петруш, косматый Гойда, сын его Гамель и жена Савилька. Пока до деревни Верхние Горбаши добирались, прибился к ним Звонарь Журба, тот все время на губной гармошке играл, а потом еще два непокрытых лба, два камыша-пара, рабочие Гус и Неман. Марич с братом никакой работой не гнушались, потому назвались бригадой и в таком виде по деревням поехали. Лето-то было в самом разгаре, а на берегу Малых Топей по утрам еще снег лежал. Из Горбашей чудом успели выбраться, прихватив Никласа с женой Марушкой. когда хворь бражим духом грянула, да по всем окрестностям костьми легла. Солнце мхи нагрело, болота как сковорода, над которой по утрам туман вставал, в голове от того тумана колокола бились, а в лёгких скрипело. Но до Приюта, деревянной церкви Святого Марка на Зеркальном озере, добралась бригада Клёста в целости. Усталые люди облегченно вздохнули и принялись себе камышом матрацы и подушки набивать. В Приюте они собирались переждать лето, здесь и лекарь был, мэтр Кассий, травник из Веленурга и священник, белый, старик Суфин Камаар из Килии и его подспорье, молодой послушник, желающий по возвращению посвятить свою жизнь Создателю, Маркас де Пальер из Северного Велькора. Был в церковном подворье и свой кузнец, невозмутимый мастер Пташка, да матерь Куфья, кухарка. Про старого, проклятого чучельника узнали они позже, когда из болот вода уходить начала, а потом и хворые мимо пошли, на тракт. Судя по звукам, что в ночи доносились, многие не добрались. За деревянным частоколом, да за алтарной Звездой белого священника, полагалось им выдохнуть и расслабиться, но не тут то было. На третью ночь Гамель пропал. Пошёл на правый берег угрей ловить и не вернулся, а на пятый с вышки Звонарь упал, да прямо на заточенные колья частокола. Были то явно происки Хатта и его нечистой силы. Кто б поверил, что такое быть могло при живом-то белом священнике. Потому, когда на старых, почерневших от воды и времени бревенчатых мостках показалась странная компания во главе с волшебником в синей мантии, люди были до того напуганы, что встречать вышли с топорами и баграми, а на церковной башне Маркас в панике звенел во все колокола. Сгладить ситуацию удалось благодаря белому цвету. Пока Кастор дрожащими руками доставал Звезду из-под нескольких слоёв рубах и мантии, Орис успел взмокнуть и ладонь о рукоять топора обжечь. Как слуге Создателя, осенённому бесконечной милостью Его, меч грамарду носить не полагалось, для защиты была у него лишь Речь Истинная, смекалка и природная осторожность, а топор он так, дров для костра нарубить. Как говаривал дед, капли росы – острей косы, росой он именовал слово истинное, изреченное. В апостольских павлах первых людей Матери и Отцы умывали росой, после чего немые обретали дар речи, а слепые снова могли видеть.