Кабинет же состоял из стола, стула и небольшого книжного стеллажа, который ломился от книг и бумажек. Книги и бумажки были и на столе – всякие: мятые, исписанные, почёрканные. Славка напряжённо что-то писал и потом зачёркивал, и это не один день. Но потом просто бросил всё как есть. Я взял в руки один листок с его записями. Это был написанный в большом нервном напряжении чудовищно непонятным почерком, чёрканный-перечёрканный текст о чертях. О чертях, да.
Я сел на стул, чтобы прочитать всё это. И заметил, что стул был не пыльный. И часть стола как будто недавно использовалась. Тут я задумался: а ведь действительно, пыль обычно образуется от самого человека, который тут живёт, от шелушащейся мало-помалу кожи, одежды, в которой он ходит. Но откуда пыль в доме, в котором никто не жил? Так может это и не пыль вовсе? Или нечеловеческая пыль? Хотя, если подумать, то пыль образуется и от книг, да ещё какая. Короче, я ничего не понимал. Я осмотрелся вокруг, на улице ещё светило солнце, и совершенно даже не верилось в то, что я видел в спальне. Но солнце было вечернее, я заметил это с тревогой. Нужно было где-то уже искать ночлег или убираться обратно в посёлок.
Я вчитался в текст, спотыкаясь на неразборчивом курсиве, прямо становящимся иногда просто каракулями:
Чёрт играет, чёрт поиграл, да отдай. Так говорят. Домовой и есть чёрт?
Чёрт приходит ночью, нужно его застать. Очень редко днём, но тоже приходит. Оставь меня в покое. Поиграл, да и отдай. Нельзя так писать, нельзя. Хорошо, давай-ка начистоту. По-честному. Давай подумаем с холодной головой. Попробуем подумать. Ты сам себя закопал. Ты себя не можешь найти теперь. Где ты сам себя закопал? Чёрт, поиграл, да отдай. Нельзя. Теперь сиди вот и размышляй. Собирай справки.
(Далее, очевидно, идут справки о чёртах) Чертей везде много, всюду – от луж до рек, от тёмных углов до больших печей – можно наткнуться на чёрта и не одного. Настоятель монастыря говорит, что чертей столько, что почти нельзя глянуть куда-либо не попав глазами в чёрта. Но с тем все и живут, и только Слово и Крест сдерживают. Иванов из деревни говорит просто, что у него этих чертей живёт по одному-двум в подвале, по одному-двум под крышей и одному-двум прямо в сорняках у забора.
А я вот думаю. Почему именно «по одному-двум»?