– Я существо без имени. Мой мир не похож на ваш, он не содержит шарообразных объектов. Мой мир состоит из прямых линий и прямых углов, и единственными объектами, имеющими криволинейные поверхности, являются наши тела.
Однако форма наших тел – единственная общая черта наших носителей. Мой носитель нельзя назвать ни органическим, ни неорганическим, поскольку он сделан из принципиально иных соединений, не укладывающихся в понятия биологии и химии вашей планетной системы.
По этой же причине не удастся ответить на вопрос, живой ли я. В информационных базах существует термин «андроид», который означает «робот-гуманоид», однако робот – это автоматическое устройство для выполнения различных действий. Я не механическое устройство, поэтому не могу называться андроидом, разве что с изрядной натяжкой.
Мой носитель – неорганический, поэтому по вашим правилам меня можно назвать мёртвым. Я мыслю и существую, поэтому меня можно назвать живым. Но если живой водитель на вашей планете сядет в неживой автомобиль, автомобиль всё равно нельзя будет назвать живым, поэтому я мёртвый. Но при этом я же являюсь и водителем автомобиля, поэтому я живой.
Другими словами, в рамки «живой-мёртвый» на вашем языке я не попадаю. Правильнее будет назвать меня бесплотным живым существом, управляющим неживым материальным телесным объектом. Такой связки в вашей системе не существует, поэтому необходимого слова для моего обозначения на языках вашей системы нет.
Пока он говорил, в экраны влипали и отдавали Марку своё внимание два… три… четыре миллиарда человек. И это число увеличивалось, пока, наконец, в одной из квартир среднего по величине городка молодой мужчина, смотревший телевизор, не бросил своей жене:
– Будущая мать, иди-ка сюда. Глянь-ка на это.
Его беременная жена, в халатике и с чашкой чая в руке, вышла из кухни и обратила взгляд на телевизор, где вёл свой рассказ Марк.
Её внимание, обратившееся к Марку, установило линию коммуникации и послужило будто бы неразрывным телеграфным проводом, по которому могли в обе стороны транслироваться эмоциональные частоты, умственные образы, отпечатки телесных усилий… Но в обе стороны не потребовалось.
Марк, сканируя свою всё прибавляющуюся аудиторию, скользнул по этому телеграфному проводу лишь на миг – и это стало концом трансляции. Его, способного находиться без неудобств в центре звезды, затрясло в конвульсиях как маленького мальчика, увидевшего ночью под кроватью рычащего, истекающего слизью, зловонного монстра.