Некоторые из шаров были наполнены жизнью. Он чувствовал, как навстречу ему несётся поток информации разного вида, и откладывал эту информацию в свои банки памяти. Одновременно информация анализировалась, но тот, о котором мы говорим, не понимал её. Жизнь была чуждой, бесконечно чуждой. Что он делал в таких случаях раньше? Тот, о котором мы говорим, не помнил.
Через бесконечно долгое количество времени шары немного сдвинулись в пространстве: у них оказались приближённые к круговым траектории, проходящие вокруг огромного шара с бешено вибрирующими частицами. Тому, о ком мы говорим, это показалось бесконечно поразительным: во скольких мирах он ни бывал, траектории движения объектов задавались только прямые.
Жизненные формы не отзывались на вовлечение. Это ввело того, о ком мы говорим, в растерянность: он даже не подозревал, что такое возможно. Чуждый, бесконечно чуждый мир…
Он ещё раз накрыл систему шаров своим присутствием – он воспринимал теперь всех, кто там находился, видел их возню, их вибрации проникали сквозь него, все вместе и каждого организма по отдельности одновременно, но отклика не было. Нечто подобное почувствовал бы житель Земли, если со всей мочи ударил бы по листу жести, а в ответ услышал бы только тишину – при том, что остальные звуки он слышал бы. Дико, страшно, обескураживающе. Неудивительно, однако – если учесть, что жизнеформы выбрали жизнь на шарах.
Он подумал, что надо вступить в общение с жизнеформами. До сих пор он не получил информации о том, как исправить содеянное и вернуться домой. Но как вступать в общение, если они не откликаются на вовлечение? Тот, о ком мы ведём речь, справился, но даже сама идея вступления в связь была, по сути, безумием: там, где он жил раньше, жизнь с незапятных времён жила в состоянии вовлечения и ежесекундного общения с каждой личностной единицей.
Он, в тщетной попытке обнаружить собственную ошибку, ощутил всю жизнь вокруг – но снова нет ответа. Будто она и не жизнь вовсе. Но нет: тот, о котором мы говорим, опредёлённо чувствовал жизнь. И жизнь, которая там была, судя по всему, не ощущала в себе идиотизма ситуации – она вела себя буднично и спокойно.
Тот, о котором мы говорим, продолжал висеть в отдалении, так и не придя к решению. Шары сдвинулись ещё на крохотное расстояние по своим траекториям.