Бросив как попало дорожный чемодан, форменную одежду, туфли, чулки и нижнее белье, Волчанка после освежающего душа лежала на диване, завернутая в банное полотенце. Не спеша потягивала вино. Несмотря на час ночи, спать ей не хотелось (только чертовски хотелось курить). Хотя порой Волчанка так уставала после двух ночных смен подряд, что научилась спать, ухватившись рукой за поручень в переполненном вагоне метро. Да она бы легко уснула, стоя по стойке смирно с десятикилограммовой путевой кувалдой в руках.
– А теперь ты меня проверь, – сказала Волчанка, опуская ноги, чтобы растереть их ладонями. Похоже ушибленный лоб ее больше не беспокоил. – Давай по всем линиям.
– Так, – Оспинка отставила бокал, взяла карту железных дорог Кореи образца 2019 года и ткнула в нее наугад пальцем. – Где находится станция Воллон?
– На линии Кёнъисон. Возле границы.
– Янвон?
– Железнодорожная линия Кёнги – Чхунган.
– Джинджу.
– Линия Кенджон, западный участок.
– Йонмун?
– Конечная станция магистрали Чхунъансон.
– Станция Вонджу?
– Линия Юнган.
– Станция Чондонджин?
– На линии Йондон Кораил. На берегу Японского моря.
– Чонджу?
– Линия Чолла. Могу и поточнее, это следующая станция за Намвоном.
– Станция Мокпо?
– Высокоскоростная железная дорога Хонам. Южный участок. На побережье Желтого моря. Ну задай мне что-нибудь позаковыристей.
– Назови станции магистрали Тонхэ-Намбусон между Ульсаном и Кёнсан-Пукто.
– Так… Хёмун, Хоге, Мохва, Ипсиль. Правильно?
– Правильно.
– Ха!
– С тобой неинтересно играть, – возмутилась Оспинка и отбросила в сторону карту. – Ты все знаешь!
– Научена подзатыльниками и оплеухами, – сказала Волчанка со вздохом. – Ты же помнишь, как я тебе рассказывала о своем детстве?
– Помню, – глухо откликнулась подруга, которую родители и пальцем не трогали.
В детстве Волчанка получала подзатыльники и оплеухи от своего отца, железнодорожника, работающего на сортировочной станции Иксан. По его словам, это была «добрая семейная традиция».
– Я росла в Иксане недалеко от станции, – рассказывала Волчанка когда они с Оспинкой сидели в день их знакомства в каком-то кабаке за рюмочкой соджу [9]. – Жизнь была тяжелая, но у меня имелась пара любящих родителей. Ну, в основном любящих. Папа работал железнодорожником на сортировочной станции. Я и сейчас думаю, нет ничего круче поездов и железной дороги. Но потом папа начал меня колотить. По-настоящему колотить. Поначалу я была в недоумении. Почему папа бьет меня? Но он говорил, что это «добрая семейная традиция». И я ему верила. Может быть, это и в самом деле была странной семейной традицией. Но другие дети не получали затрещины и оплеухи от своих родителей «по традиции». Я начала обижаться на своего папу. Почему он думал, что это нормально? Но я помалкивала. Все из-за страха получить еще больше оплеух. И кроме того, папа был трудолюбивым человеком, как говорится, на хорошем счету у начальства и соседей. Он обеспечивал всю нашу семью. Но побои все никак не прекращались. Они держали меня в постоянном страхе ожидания отцовского гнева. Я ненавидела, когда меня били без причины. И я также ненавидела своего отца за то, что он считал такие поступки нормой. Становясь старше, я отдалялась от него. Я не желала быть частью этой «семейной традиции». Но, увы, она уже стала частью меня. Всегда присутствует в глубине моего под-со-зна-ния…