И рассказал Семен.
Письмо он домой написал сразу, но ответа не было, не было и еще на четыре письма. Потом не вытерпел и написал невесте. Конверт пришел через месяц.
Сердце заходилось, когда рвал он край и доставал письмо, расправлял на колене листок. И все больше останавливалось, когда вчитывался в короткое письмо:
«Не пиши мне больше, знать я тебя больше не хочу. Из-за глупости твоей посеять много не получилось и урожай большой собрать не вышло, а потому и зерна в колхозе было мало. Умерла мать твоя и брат мой, многим тяжело пришлось, Егора Петровича нашего арестовали за невыполнение. Не знаю как проживем сейчас, многие в город собираются на завод. В колхозе соседнем где твой трактор разобрали тебя тоже ненавидят потому ввел ты их трактористов в соблазн и арестовали у них троих под самый сев. Еле справились они. Забудь меня.
А мать твоя хотела на суд пойти, да отец не пустил. Сказал нечего на этого стервеца смотреть он теперь отрезанный ломоть.»
– Вот как… -начальник закурил, подул на спичку, -и что ты, из-за этого есть перестал?
– Я тут на харчах казенных, а они там с голоду мрут.
– Объедаешься, значит, -начальник хмыкнул, -растолстел, поди, в ватнике тесно.
Семен смолчал. Начальник стряхнул пепел в пепельницу.
– Тебя при следствии били?
– Лучше бы били, не так стыдно было бы.
– Сам, значит, все признал?
– Так и было все.
– И ты думаешь, что наказали тебя зря?
– Не знаю, суду видней.
Начальник встал из-за стола.
– Ты ведь, Семен, думаешь, наверно, что у нас страна богатая и все-все даром дает? Нет, Семен, у нас за все народ платит. Ты вон погулял, а твои колхозники теперь расплачиваются. Я ведь и впрямь твое дело читал. Тебя же никто на эту свадьбу не звал.
– Никто. —все теперь вспоминалось как дурной сон.
– А ты и полдела не сделал, как уже праздновать решил. —Начальник помолчал и продолжил: