Безрукими ругают – да что ж такое! Впрочем, раньше лихомара старалась выглядеть по-человечески даже дома: чтоб и руки, и ноги, и голова, и наряды. Ну, казалось, что это красиво. И как-то нагрянула в гости подруга из Зайцева. «Ты чего это, – говорит, – выпендриваешься?» Лихомара в ответ мямлит: «А что такого? У людей вон есть, к примеру, руки, а мне нельзя, что ли?» А подруга ей: «Вот ненормальная! Им огороды копать, дрова колоть, еду готовить. А твоими-то руками ни лопату не возьмешь, ни топор, в них силы нет. Удержишь только то, что ветер носит. Даже дверь не отворишь. Да и зачем тебе? Надо будет – в любую щель просочишься; что ты – не лихомара, что ли! Еда тебе не нужна, дрова тоже: под водой не холодно; разве что в мороз болото насквозь промерзнет, но это вряд ли». В общем, убедила.
В одном лихомара все-таки не могла себе отказать: в том, чтобы гулять, как графиня. Чтобы тонкая талия, юбка, блузка, рюши, зонт – и не по воздуху плыть, а ступать по земле. Может, графини и не оставляют за собой влажные следы на траве, но, во-первых, никто не проверял, а, во вторых, в дождь все равно не заметно.
Подруге из Зайцева рассказать об этом было невозможно, как невозможно пожаловаться на книжку, которая позорит лихомар, и на девчонок, которые этого безобразия начитались. Подруга сразу скажет: «Так чего стоишь – тряси и зноби!» Она вообще любит повторять: «Наше лихомарское дело – напускать туману да трясти виноватых!» Ага, знать бы еще, как. А спросить неудобно. Пришлось бы признаться, что туман набирается сам собой, а знобить не доводилось. Подруге проще – у нее пруд посреди деревни. Живет в гуще событий, вечно кто-нибудь находится виноватый, она и трясет. А тут канава на отшибе, деревенские не ходят, только дачники чинно прогуливаются мимо… Одним словом, тренировки никакой.
Подумать только – «вылезают зимой от холода»! Да какая лихомара в здравом уме вылезет зимой из болота? Тут же заледенеешь и проваляешься без чувств до ближайшей оттепели.
«Что ж, придется знобить», – вздохнула про себя лихомара.
И, как жара спала, отправилась к дачам искать виноватых. Надо признать, что, когда лихомара плыла по воздуху через лесок, со стороны она казалась довольно-таки тощей.
В пути лихомару мучили сомнения. Она думала: «Девчонки-то маленькие еще – откуда им знать, что в книжке неправду написали? А этот, который написал, тоже, может, не виноват. Ему кто-то наговорил гадостей про лихомар, он и поверил». Тут же она представила себе подругу из деревни Зайцево. Как та ворчит: «Вот пусть бы не верил, а проверил. Не проверил – знобить!» И как это ей не противно, – знобить, трясти…