доверься доверься доверься
доверься Вселенной, доверься Богу, доверься Господу, доверься энергии, что бороздит просторы этой бесконечности, что пронизывает всех существ в Мире, что течёт в тебе и формирует реальность, что есть Ты и что есть все, доверься всем, доверься себе
заклинаю тебя – доверься
доверься доверься доверься
сижу на скамейке, пью горячий пунш. на улице что-то между нулём и минус одним градусом, в общем, пар изо рта имеется. наконец-то синее небо открылось спустя много серых, тоскливых дней. люди, освещённые солнцем, отчего я вижу интересную окантовку на их силуэтах, проходят мимо и сквозь меня. я делюсь своим пуншем с каждым, мне не жалко. я не хочу, чтобы кто-то мёрз или болел. я знаю, как это. кто хочет – подходите, отпейте. на дне он такой сладенький, так что последним, самым стеснительным, скромным или опоздавшим очень повезло. какой горячий напиток, даже руки обжигает. я хочу делиться пуншем из-за стремления помочь людям или из-за того, что хочу оставить свои руки целыми?
– а зачем вообще что-то выбирать? – говорит парящий в воздухе младенец в длинных одеяниях.
– а ты мудрец, да? – отвечаю я.
– я просто всех любил.
я откидываюсь на спинку скамейки, допиваю пунш, встаю и иду прочь. я хочу бороздить снежные леса. немного отдохнуть надо, понимаешь, мудрец?
– да.
мне даже вслух не надо говорить, чтобы это создание меня понимало. как хорошо.
я отдохну в гармонии с природой, освобожусь, а потом вернусь к людям с любовью.
– я видел чёрных дельфинов. они плавают под асфальтом, каждый раз пугаясь поездов из метро. но им нравится бояться. нравится страдать. я не уверен, что кто-то их вообще поймёт, они и не ищут понимания. в чём вообще их смысл. некому их даже пожалеть, потому что никто, кроме меня, их не видел. никто их не выдумал, кроме меня. зато я знаю о них. и вы теперь знаете. видите? отныне вы будете изредка вспоминать о чёрных дельфинах, что сопровождают поезда метро, может, будете задумываться о них, не зная, точно ли они существуют. может, поймёте, что так и работает реальность.
– пожалуйста, доедай уже свою кашу, Ваня! – крикнула уставшая и заплаканная женщина на пятилетнего мальчика за столом, после чего она зарыдала.
в дверном проёме сидел мужчина с сединой, обхвативший свою голову руками. его плечи иногда содрагались, пальцы копошились в волосах.