– И отвалится. – хохотнул Антон, поздно спохватившись. – Шучу я, шучу. Всё будет хорошо, поболит и пройдёт. Зато ты уже о коленке забыл.
– Умеешь ты поддержать, конечно. – хныкнул Арсений.
Нотка сарказма пролетела мимо ушей, поэтому Антон остался весьма доволен собой.
– Что ж, девочка! – и к Арсению, – Это я не тебе, если что. – и обратно к Алине. – Твоё задание в силе. Приберись и всё такое. А то мне дядя Витя башку открутит за чушатник.
– Так тебе же, а не мне. – сообразила Алина.
Антон приблизился к ней, приобнял за плечи и, наклонившись к уху, зашептал:
– Если ты не будешь слушаться меня, я всем твоим подружкам расскажу, что ты ковыряешься в носу и ешь свои козявки.
– Но я…
– Да, ты не делаешь этого, но откуда им об этом узнать?
В глазах Алины угроза оказалась весомой и крайне опасной. Поставить под сомнение её чистоплотность всё одно, что обвинить в убийстве.
– Там под лавкой совок, – объяснял Антон во всеуслышание. – он тебе пригодится при уборке. Но если что, можешь воспользоваться ещё и веником. Найдешь его там же.
Вообще-то Алина не любила, когда ей указывают и уж тем более угрожают. Начинала перечить и глубоко обижалась. Но Антона она побаивалась и отказывать не смела, хоть и пыталась спорить. Оправданием слабины в характере служили разница в возрасте в два года (такая же разница с братом её ничуть не смущала) и статусное звание «городчанин».
Проводив уходивших мальчишек взглядом, она в качестве маленького бунта приступила к уборке не сразу. Присела у кострища на один из раскладных стульев и тоненьким прутиком принялась рисовать в пепле спиральки, успокаиваясь и гипнотизируя саму себя. Подобные ритуалы моментально выкидывали её из реального мира. Она оказывалась в излюбленном местечке своего по-детски чистого воображения. Здесь её поджидал выдуманный друг, с которого Алина дружила, сколько себя помнит. Внутренний голос или Фыж, как она его называла, жил в саду, где навсегда обосновались осень, легкий ветерок и частый тёплый дождик – идеальное место для самоуспокоения. Алине хотелось пожаловаться на Антона и немного на брата, но подойдя к качелям, на которых медленно покачивался Фыж, передумала. Она легонько подтолкнула сиденье и, наблюдая за полетом полупризрачного друга, спросила саму себя:
«Интересно, а как выглядит внутренний голос Антона?»