– Ты выходила сегодня? – первый осторожный вопрос.
– Нет. Вкусный чай, спасибо. – Маша знала всё, что будет дальше, и уже тестировала свое состояние. – Слабость, но я могу попытаться встать.
Стефания провожала подругу в ванную, терпеливо ждала, пока та умоется, оденется. Они выходили на крыльцо, к огромной радости Лилы. Та тут же начинала носиться по лужайке туда и обратно, прижав уши, почти стелясь по траве, выплескивая накопленную энергию.
– Боюсь на нее смотреть – укачает, – усмехалась Маша.
– У меня есть пара мандаринок. Почистить?
Они рассасывали сочные мандариновые дольки и жмурились от майского солнышка.
– Я считаю дни, Стеш, когда закончатся эти три месяца и я опять стану человеком.
– Не обязательно же всё так точно должно происходить…
– Только не говори, что может быть дольше!
– Нет-нет! Я Милане про тебя сказала…
– О, не-е-ет!
– Ага. Извини, так получилось. Мне пришлось объяснить свое отсутствие на ее благотворительном мероприятии. Ты же знаешь, какая она.
– Знаю – и не удивлюсь, если она тут нарисуется в ближайшее время. Сейчас вырвет. – Маша перекладывает в руку Стефании остатки мандарина, прижимает ладони к горлу, сглатывает. – Пообещай, что ее не будет здесь. Я не вынесу.
– Не будет, успокойся. Обнять тебя? – Стефа прижимает к себе худенькое тельце подруги. – Но я согласилась за тебя…
– С чем?!
– Что ты будешь рожать в самом лучшем роддоме, что завтра утром приедет лаборатория взять у тебя анализы. И доктор.
– Ну заче-ем? – Маша стонет и пытается увернуться.
– Ты хочешь оставаться дома или в больницу ляжешь?
– Дома.
– Вот. Твое состояние пугает всех. Если ты не примешь эту удобную во всех отношениях помощь, то у нас не останется выбора.
– Сговорились?
– Маш, так будет лучше. Ты плохо заботишься о себе, и все, кто любит тебя, уже готовы к спасательной операции. Пусть это будет через меня, да? Ты же меня еще терпишь? Доедай мандарин. Я могу завтра пары утренние перенести и быть тут с тобой. Или Слава справится?
– Справится. Я так злюсь, что даже могу уже что-нибудь съесть.
– Отлично. Посмотрим, что у вас в холодильнике.
Огурцы и брынза, политые янтарным медом. Маша, вопреки своему состоянию, предпочитала сладкое. Может быть, это к девочке? Ян надеялся, что ему подарят братика – друга для игр, но и такая добрая девочка, как Ханна, дочь Стефании, ему бы понравилась. Но разве добрые девочки так мучают свою маму?