Я рассказывал вам, что мы собрали в доме отличную коллекцию отпечатков пальцев, включая отпечатки Дартли, но толку с этого не было. Остальные отпечатки пальцев принадлежали грузчикам. Убийца, похоже, ни разу не снял перчаток. И все-таки – почему он не забрал чашки? Его никто не беспокоил, впереди у него была вся ночь. И вот тебе пожалуйста. Нет, эта история не имеет смысла, с какой стороны на нее ни посмотри, а ничего не выводит меня из себя так, как бессмысленные преступления. И что же еще делает наш убийца? Он не дотрагивается до чашек, но уносит с собой коробку из-под них и оберточную бумагу. Представляете? А сегодня утром, через два года после истории с Дартли, я опять получаю письмо о чаепитии на десять персон. Чего мне теперь ждать – нового убийства? Как вы считаете?
Глава вторая
Полицейский участок
Какое-то время Г. М. сидел молча, щурясь и поглаживая живот большими пальцами. Его губы изогнулись подковой, словно он получил на завтрак протухшее яйцо. В комнате было тихо, и закатные лучи солнца проникали сквозь пыльное оконное стекло горячими стрелами. Г. М. снова потянулся за коробкой с сигарами. На этот раз он достал из нее сигару, откусил кончик, зажег и так яростно выпустил струю дыма, что она почти достигла камина в другом конце комнаты.
– Если ты спросишь меня, дурной ли это знак, – произнес он наконец, дернув носом, – то я отвечу: дурной. Я опять чую запах английской крови. Разрази меня гром, Мастерс, ты умудряешься впутываться в самые паскудные дела, какие только можно представить. Стоит произойти какому-нибудь невероятному убийству, и ты тут как тут. Чует мое сердце, этот случай из той же оперы.
Мастерс знал, как подзадорить этого человека, сохраняя почтительность.
– Конечно, сэр, я не жду от вас многого. Глупо надеяться, что вы увидите какой-то просвет, когда весь Скотленд-Ярд плутал в темноте два года. Простите меня, в конце концов, вы ведь всего лишь любитель. Но даже если это за пределами ваших возможностей…
– Хотите пари, эй, вы? – Г. М. даже поперхнулся от возмущения. Он возопил о черной неблагодарности с такой экспрессией, что Поллард испугался, не перегнул ли старший инспектор палку. Однако Мастерс оставался невозмутимым, и Г. М. быстро смягчился. – Судя по всему, – злобно проворчал он, – люди не могут уснуть спокойно, пока не объяснят мне, какое я никчемное, пустоголовое ископаемое. Травля – вот как это называется. Прекрасно. Следи за моей мыслью. Просто чтобы показать, что это дело далеко не так загадочно, как считаете вы, недоумки, я задам тебе пару вопросов. Но сначала надо разобраться еще кое с чем. – Он показал на письмо, которое пришло этим утром. – Глянь-ка сюда, сынок. «В доме номер четыре на Бервик-Террас, ровно в пять часов пополудни». Почему пополудни? В том, как это звучит, есть что-то фальшивое. Я не скажу, что это мистификация или розыгрыш, но чувствуется в этом что-то подозрительное. Вот как кончается письмо, которое вы получили два года назад: «Полиции следует держать ухо востро» – прямо и недвусмысленно. «Присутствие столичной полиции крайне желательно» – режет глаз ненатуральностью, и мне это совсем не нравится. Смахивает на издевательство. Надеюсь, у тебя хватило ума удостовериться, что это не розыгрыш? В смысле, ты убедился, что дом номер четыре на Бервик-Террас пустует и годится для того, чтобы совершить в нем элегантное убийство?