Света провела психиатра в столовую, пригласила за стол, а сама впорхнула в кухню. Вскоре она вышла с подносом, на котором стояли две чашки: для себя она приготовила любимый травяной чай, Соломатина же ждал крепкий кофе. Он подхватил кружку, сразу же отпил, но быстро отставил в сторону. Света села напротив.
– Простите, что пришел без приглашения, милочка, но я был поблизости и решил справиться о вашем здоровье, – он коснулся своей бородки.
– Вам не о чем беспокоиться, я рада вашему приходу, – Света отхлебнула немного из кружки, отвела взгляд в сторону.
Она снова вспомнила о прошлом. Все-таки и Сергея Молотова, и Алексея Соломатина она узнала благодаря тому, кто разделил ее жизнь на до и после. И хоть она старалась не думать об этом, мысли сами собой пробивались и напоминали о прошлом.
Ее руки неожиданно коснулась другая. Света дернулась. Психиатр перемахнул расстояние между ними и теперь крепко держал ее ладонь. Он будто легко понял ту пучину, куда готова была провалиться Светлана, и ловко удержал ее в реальности. Но говорить при этом он не спешил.
– Я чувствую себя намного лучше, – аккуратно освободила руку Света.
Психиатр сел обратно, иногда теребил бородку. Но говорить не спешил, просто не сводил с нее глаз.
– Вас что-нибудь беспокоит сейчас? – спросил он через некоторое время.
Света криво улыбнулась. Как будто это беспокоило ее только сейчас. Скорей, долгое время ей удавалось избегать этого липучего ощущения. Когда ее спасли из дома Анны Поповой, она была уверена, что на этом все закончилось. Связи разорваны, а мучитель на остаток жизни отправится в тюрьму. Но чем дольше тянулось время, тем больше приходило осознание – ничего не закончилось. Он не собирался отпускать ее. Он не собирался давать ей свободу. Он продолжал тянуть к ней руки, держать в тисках, мучить каждый день.
И хоть Света молчала слишком долго, Соломатин не пытался пробудить ее из наваждения, напротив, продолжил:
– Он все еще беспокоит вас?
Света медленно кивнула. Это не совсем подходящее слово, но лучшего она подобрать не могла. Все ее рассуждения напоминали бред сумасшедшего. Кроме писем, их больше ничего не связывало. И даже там он ни разу не обращался с ней так, как в месяцы заключения.
– Не думайте, что ваши мысли неправильные, – продолжал Соломатин. – Ощущать его рядом не значит быть сумасшедшим. Эти чувства не пропадут в одночасье, и сколько бы вы не пытались рационально мыслить, это наваждение не исчезнет так просто.