Я усмехнулась. Мужчины… Вечно бы им мериться градусниками. Впрочем, не мне жаловаться… Хуже, когда ты совсем никому не нужна, когда с тобой только «дружат», как со своим парнем…
Я почему-то вспомнила про Кирай и решила, что после экспедиции обязательно навещу ее в лесном городе. В конце концов, мы попали сюда почти в одно время и обучались в одном центре для попаданцев.
Кирай
– Вот долечимся и переедем в нормальный дом… А там будем думать – возвращаться к своим речникам или тут оставаться…
Мера жевала сочный шашлык – с пылу, с жару – раздобыли на ужин и уже вовсю балагурила. Мне нравилось, что подруга стала собой и что буквально за пару дней ее мнение о лесниках перевернулось на сто восемьдесят градусов.
Еще совсем недавно Мера воротила от них нос, шутила по поводу бороды, как стратегического запаса пищи – мол, там же все должно застревать и оставаться. И если потрясти… можно на ужин насыпать. Говорила про то, что их зубы теперь только ветками и отчистишь, такой там зубной камень и налет. А уж эта ее фразочка: «Ну да, лесники манерам у медведей учились. По крайней мере, теперь мы знаем, что этот вид на поверхности еще не перевелся» до сих пор вызывала у меня улыбку.
Но… мы погуляли по поселку, пообщались с местными, получили заряд такого радушия и дружелюбия, какого не получали за годы у речников, и… случилось чудо. Мера начала совсем иначе отзываться о местных.
Если честно, я бродила по поселению в надежде еще раз встретиться с Градом. Но он то ли безвылазно сидел у себя, то ли уходил по каким-то важным делам. В общем, «на улице» мы его не застали.
В итоге, сегодня посидели возле костра одного из отряда разведчиков, что недавно вернулся. Обзавелись тем самым шашлычком, попили чаю с сосновыми шишками – терпкого, приятного на языке. Закусили лепешками, что пеклись где-то неподалеку прямо в печке, и… вернулись в госпиталь, потому что стемнело.
Здесь вечер и ночь ощущались совершенно иначе – по-настоящему, что ли, ярко и четко. Не потому, что тебе объявили о времени суток. А потому, что солнце переставало щекотать кожу, и, уходя, словно забирало тепло – становилось резко прохладней. В зданиях врубался обогрев, и в форточки врывался холодный ветер. Последние лучики светила тыкали пальцами в нас с горизонта и пропадали бесследно. Яркая, желтая луна еще никогда не казалась мне настолько прекрасной. Мера тоже залюбовалась, долго стояла у окна и неожиданно изрекла: