Зловонная пасть людоеда дёрнулась. Два слова вышли наружу:
– Хватит… Невыносимо…
Попытка себя оправдала. Он даже посчитал, что способен вернуть контроль над телом. Наивный. Без конца болтал, силился отвоевать управление конечностями обратно. Всё без толку, и всё, как об стенку горох. Заражённый организм жил сам по себе.
«Неужели… Я здесь… навсегда?» – в ужасе осознавал он.
– Навсегда…
Смириться с таким было невозможно. Его душа оказалась заперта, лишенная всякой свободы, кроме свободы мысли. Куда смотрела тварь, туда и он. Что чувствовала она, передавалось и ему. И оттого ужаснее, что сознанием несчастный не мог даже переключить своё внимание.
Явь глазами заражённого засасывала его, делая соучастником.
Чудовище, которым он стал, бесцельно сновало и пыхтело себе под нос. Упырь горбился, потерянно плетясь по мостовым. Голод неуклонно нарастал и как будто обострял все прочие чувства. Включая нюх.
В какой-то момент он почувствовал запах человека – здорового выжившего. Немного сладковатый пот из подмышек. Мокрые волосы. Чуть влажные от страха чресла. Остаточная нотка сладких духов на масле жожоба.
Тварь возбудилась, насторожилась, начала медленно подбираться к ближайшей телеге – казалось бы, брошенной. Рядом с ней валялись обглоданные трупы лошадей. Над ними вились мухи, пытаясь напитаться тем, что осталось.
Миазмы лишь отчасти маскировали гамму противных ароматов. Шутка ли, он умудрился разгадать, во что складывается их совокупность. Это запах женщины. Чудовищу понравилось амбре, но сугубо из соображений гастрономии.
Заражённый стал карабкаться на козлы телеги. Отпихнул червивые останки возничего. Тот грудой костей обрушился на мостовую. Во все стороны полезли опарыши. Наконец удушающе-манящий дух женщины стал явнее, чем обычно.
Похоже, времени прошло немало с тех пор, как орда навалилась на эту телегу. Добраться до дамочки людоеды попросту не успели: солнце прогнало во тьму. Выжившая боялась покинуть своё убежище и продолжала дышать лишь потому, что её прикрывал смрад мертвечины, оставшийся после трапезы. Благо, стал слабее. Он её почуял.
На глаза упырям женщина не показывалась. Пряталась под порванным брезентовым навесом среди скарба. Кто она? Кем ей был возничий? На телеге ехал кто-то ещё? Он этого не знал, да и желания как такового не имел. Просто в ужасе наблюдал, что предпримет его непослушное тело.