Ещё никогда он не чувствовал себя настолько жалким. Шутка ли, перед ним в кои-то веки поставили зеркало. Всего-навсего чей-то протеже, который бы получил новую должность по соображениям никчёмного непотизма. Пустышка. Дешёвка. И эта правда резала глаза. Что хуже, деваться от неё было некуда.
Персекуторы расходились по полю боя, добивая упырей. Отдалялись друг от друга, нисколько не боясь. Квартал уже был зачищен. А совсем скоро небо опустит им на головы дождь. Так что гуляли они вволю, учиняя собственную жатву.
Целиком охватить гору трупов «Цербер» не мог. Один из упырей собрался с силами, бросился было наутёк. Хотел скрыться в здании напротив до ливня. Подрывник его заметил. Резко выхватил из кобуры кремневый пистолет. Взвёл курок и пальнул заражённому вслед.
Сизый дым заслонил беглеца на миг. И всё же, пуля настигла цель. Людоед рухнул, как подкошенный, вереща. Проехался мордой по мостовой немного – и затих.
Гренадёр задрал пистолет кверху дулом и сдул остаточные пороховые газы. Любил паясничать. Вернул оружие в кобуру.
На самолюбование подрывника их командир не обращал внимание от слова «совсем». Пока тот стрелял в беглеца, капитан подошёл к упырю, что так и лез на рожон. Гуль потянул, хрипя, лапу к его сапогу. Бывший хозяин тела молча наблюдал, обтекая от насмешек. Окровавленный бердыш опустился на шею заражённого, срезая голову.
Хаос разверз свои врата в бездну, изрыгая на бренную землю лаву из недр. Боль не поддавалась описанию человеческим языком. Он без конца орал и бился в конвульсиях, точно каннибал, его заместивший.
Капитан осторожно поднял голову бывшего коллеги за шевелюру. Гуль ещё клацал зубами. Белёсые глаза твари уставились во вполне человеческие, холодные, бездушные. Амбал усмехнулся и выразился откровенно:
– Всегда мечтал это сделать. Славный будет трофей.
Ещё несколько секунд он оставался в сознании. Кричал и кричал, как вдруг запнулся об затянутую ноту. Наступила тишина. Всеобъемлющая пустота. Он растворился в никогде: видать, Свет и Тьма и впрямь услышали его молитвы.
Но вопрос о том, попадёт ли его душа на Суд Противоположностей, оставался открытым. Где она вообще – эта священная гора Мидал?
Упырь перестал подавать признаки жизни. Верзила вернул сержанту его пищаль, а голову насадил затылком на уже измаранный поясной крюк. И хотя прочие инквизиторы назвали бы это кощунством, перечить «Церберу» никто не спешил. Ребятня из «Медузы» – и та раздувать с ними конфликт не решится.