Стало ясно: если бить в конечность, рассыпается она. При этом удар в торс жертве сулил полное обращение в прах.
Ни с того ни с сего истошные вопли апостатки пронзили шумовой заслон, поглотили всеобъемлющий гул в ушах и взрезали слух Альдреда.
Так обозначился момент, когда ренегат наконец-то пришёл в себя.
Глядя в покрасневшие карие глаза, капрал обрушил на незадачливую мятежницу химеритовый протазан. Лишь сейчас, совершенно случайно он обнаружил: это оружие тоже именное. Бывший владелец назвал копьё «Злым Джинном». И смех, и грех.
Наконечник взрезал торс от грудной клетки до паха. Та дёрнулась, умоляюще протягивая потухшие руки. Голова откинулась назад. Через раскрытый рот в горло поступила дождевая вода.
В следующий миг Флэй наблюдал страшное. Кожа у чародейки изменила свой цвет, напоминая песок. Стала проваливаться вслед за разложившейся плотью и осыпавшимися костями. Она фигурально превратилась в пыль. Так работал «Злой Джинн».
Разлагал медленно, хоть и не на много. По всей видимости, гули действительно одной ногой стоят в могиле.
Апостатка, так или иначе, отошла в мир иной.
Зацикленный на прямой угрозе своей жизни, Альдред забывал поглядывать по сторонам. Капрал и не заметил, как ему с тыла пытался зайти ещё один отступник.
У него уже иссяк запас эфира. Тем не менее, он по-прежнему представлял угрозу, готовя для ренегата скипетр с орлиной головой. Из глаз и клюва сквозил эфир белого цвета. Вероятно, магия кристаллов.
Реализовать подлое нападение оранжевой хламиде не дала Казадеи.
Шифтер не жалела ни себя, ни эфира в истреблении мятежников.
Бурая лужа под ногами апостата поднялась вверх и поглотила его целиком, раздавливая в ничто под водяным прессом.
– Всегда пожалуйста, – буднично пробубнила Дора и сразу переключилась на другую цель. Альдред улыбнулся ей с благодарностью.
Отправив гелиомантку на ту сторону, капрал тяжело задышал и сквозь боль развернулся. Его взгляд охватил всё нежданное поле боя, где лоб в лоб схлестнулись мечи Церкви и Культ Скорпиона.
Лишь благодаря инквизиторскому сплаву все персекуторы остались целы и относительно невредимы.
Как бы их ни раскидало по проезжей части, пришли в себя они тут же, прекрасно понимая, что иначе им не дать отпор апостатам.
Запряжённым лошадям повезло гораздо меньше.
И хотя бедные животные были ни при чём, от губительной магии порчи им досталось больше всего.