– Ты ведь хочешь, чтобы она спокойно прожила свою жизнь? Чтобы она не беспокоилась ни о чём? И уж тем более о своей дочке? Чтобы она могла только радоваться за тебя?
Альдред вновь осадил её вопросами, пытаясь полностью подчинить своей воле.
– Да! – без сомнения заявила крестьянка.
В её взгляде пёс Инквизиции уследил мимолётный блеск решимости. То, что надо. На такую копну вопросов невозможно ответить иначе.
«Прелесть».
– Тогда тебе нужно начертать руну. Сделай первый шаг на пути к саморазвитию. Покажи себя. Хотя бы ради мамы, – безмятежным голосом подытожил Альдред.
В голове волшебницы промелькнула шальная мысль. Чем этот парнишка отличается от демонов, которые пытались её принудить к сотрудничеству?
– Как Вы не понимаете?.. – сокрушалась Эдени. От согласия её отделяло всего ничего. – Я не знаю, как управлять силой. Откуда мне знать, как я попала Туда?.. Это вышло случайно. Слу-чай-но!..
– А на что тебе я, Эдени? – наигранно удивился Альдред.
Его тембр голоса при этом разливался мёдом.
Инквизитор заговорщически улыбнулся, чуть наклонив голову набок. Сущий бес.
Магичка осеклась, поражённая отзывчивостью Альдреда. Репрессор сказал мягко:
– Я помогу. Даю тебе слово…
Тогда-то волшебница ощутила незримую ауру, что исходила от инквизитора. Необычайно сильная. Как у мага, сказала бы она, если бы видела кого-то из них ранее.
Одно сновидица могла сказать наверняка: кровь по её венам забежала быстрее, будто по наитию. Что за чувство?..
Ритуал Начертания неизбежен. Либо Эдени справится, либо её песенка уже спета.
Девка сглотнула и неуверенно пробормотала:
– Я попробую…
– Ну вот! – Альдред ухмыльнулся. – Совсем другой разговор.
– Что я должна делать?..
– Возьми.
Он достал из кармана серый пузырёк из матового стекла, заполненный до горлышка непонятной вязкой жижей, и протянул Эдени. Чаровница помнила о барьере, который окружал её, и дрожащей рукой потянулась за бутылочкой.
Как ни странно, девка не подорвалась на месте: рука Альдреда очутилась внутри круга. Едва ощутив сосуд в руке, она принялась изучать его. Никаких этикеток или отметок не было.
Тем временем репрессор отошёл подальше: ей было нужно больше личного пространства, пусть и мнимого.
– Что это такое? – озадачилась крестьянка.