Там же, на Головинском проспекте, в длинном одноэтажном универмаге, который впоследствии также был снесён, в отделе пластинок работала ещё одна наша соседка – Соня Погосова, очень милая и красивая армянка, такая высокая, стройная, с длинной толстой косой, достающей до колен. Отец Сони, дядя Георгий, работал портным на дому. Мама пару раз заказывала у него демисезонные пальто для меня и моей сестры.
Но дядя Георгий оказывал маме услуги не только в обшивании дочерей, но и в деле более серьёзном, о котором мама никогда не рассказывала, и о котором мы узнали очень поздно, с уходом в прошлое старой, советской системы. Дело в том, что в те злополучные годы, когда в Ново-Баязете, в семье Пивазян происходило раскулачивание, мама, тогда ещё совсем молодая, младшая невестка в семье (ей было 18 лет), успела укрыться у своего отца Христофора Тер-Геворкова, бывшего настоятелем местной церкви. И, что любопытно, в этой страшной ситуации, она сообразила прихватить с собой свои сбережения. Это был небольшой тёмный холщовый мешочек, в котором она хранила подаренные ей в дни рождения, на Рождество и другие церковные праздники разные драгоценности и золотые монеты. Это были те самые, так называемые, «николаевские» червонцы, которые любил ей дарить свёкор, а иногда и старшие братья мужа. К счастью, переехав в Тбилиси, родители поняли, что с монетами следует быть крайне осторожными, так как их хранение и использование считалось в советские годы преступлением, грозило преследованием людьми в кожаных куртках, а также арестом и расправой. Даже в самые трудные в финансовом отношении для семьи времена родители не решались использовать свои сбережения, пока случай не свёл с дядей Георгием Погосовым, соседом, которому мама доверяла, а потому и решилась обратиться за помощью, за что была благодарна всю жизнь.
В смежной с Погосовыми квартире на первом этаже жила семья греков, дядя Костя и тётя Нина, с двумя дочерьми, Бэллой и Майей. С младшей, Майей, мы были одноклассницами и проучились вместе все 11 лет.
Мне во возрасту и по характеру больше всего подходила Изольда-младшая или Изо, а Изольда-старшая была одних лет с моей сестрой Лигией – каждая из них были соотвественно на 2–3 года старше нас. Поэтому, когда в перерывах между занятиями музыкой Изольду отпускали во двор поиграть с подружками, она общалась с Лигией. Играли они в камешки. Устраивались на одной из лестничных площадок или на ступеньках лестниц, выходивших во двор, и, в окружении любопытных «болельщиков» проходило состязание. Камешки привозили с черноморского побережья. Это были отшлифованные волнами камни самых разных форм и цветов. Их, в количестве 7 или 8 штук (по ходу игры их количество увеличивалось) собирали в соединенные друг с другом ладони и резким взмахом подбрасывали вверх. Нужно было ко времени их падения создать тыльными сторонами обеих ладоней углубление, чтобы все камешки оказались в этой воронке. Падение камня мимо воронки, считалось поражением. Чаще выигрывала Изольда, ловко манипулируя своими длинными и цепкими музыкальными пальцами.