Простыни, наконец, среагировали. Нараспашку бросились на меня, закрывая собой хозяина. Удавка на шее включилась на максимум, меня аж потянуло в сторону, но я успел трижды надавить на спусковой крючок.
Первый – светлячок прожег небольшую (сантиметров пять в диаметре) дыру в ближайшем щите, которым выступала подранка. Влетел во вторую, начал дымиться на ткани и растаял в воздухе.
Второй – зажигательный прошел сквозь дыру, вгрызся в темное пятно второго щита и прожег его.
Третий – разрывная пуля пролетела в отверстие первой защиты, потом второй и влетела аккурат в голову деймосу. Раздался взрыв, разбрасывая во все стороны осколки, куски костей и мозгов. Дырявые простыни впитали большую часть, по сути, защитив уже меня, и, обмякнув, спланировали на меня сверху. Удавки на шее и ногах постигла та же участь: потеряв связь с хозяином, призраки растворились в небытии.
Я высвободился, прокашлялся и подобрал огневик. Ушли они или нет – рисковать не стоило. Подпалил сначала хозяина, а потом и все простыни. На этом не успокоился (меня еще немного потряхивало) и пошел жечь вообще все тряпки, которые были в комнате. Остановился, только когда меня догнал приход от изгнания.
***
– Ну а теперь-то домой? – спросил Стеча, пока мы ждали Банши, писавшую отчёт для приехавших дежурных из Ордена. – Рассветет уже скоро!
– Поехали к ювелирам, добьем уже и тогда спать? – спросил я. Меня еще потряхивало, я сидел на полу в кузове и неторопливо втирал в шею легкую покалывающую лечебную магию от Харми.
– Вот ведь дебилы! – фыркнула блондинка, садясь на пассажирское сиденье. – Как узнали, кто мы, так сразу на попятную: ни тебе награды, ни рейтинга. Спасибо, говорит, за вашу активную гражданскую позицию! Ушлепок! Даже из рапорта нас выкинул.
– Может, оно и к лучшему, – Стеча кивнул на подъехавшие моторки с витиеватым гербом на дверях и объяснил: – Папаша жмурика. Он явно не на такой результат рассчитывал, когда чадо свое гримировать отдал.
– Зато родственникам жертв результат по душе, – вздохнула Банши. – Газуй уже давай, пока они наш «батон» не срисовали.
* * *
Ювелир Карл Жабновский, по слухам, приближенный к императорскому дворцу, жил на Сретенке – местном районе, где кучковались ремесленники (в основном ювелиры) и купцы-спекулянты товаров роскоши. Этакий ЦУМ, ГУМ и «Барвиха Лакшери Вилладж» – три в одном. С постоянно действующим Орденским постом на въезде и несколькими патрулями городской стражи.