–– За что? – неожиданно вскрикнула Соловейка, испуганно отшатнулась и побежала от князя по реке, путаясь в длинной, намокшей рубахе. – Теперь я не виноватая! Я не сбегала из-под замка! Пришла искупаться! Мне же никто не запрещал!
Соловейка бежала по бёдра в воде вдоль берега, разбрасывая брызги в разные стороны. Страшно было оглянуться назад и тут же получить хворостиной по заду.
–– А что же не купаешься тогда?
Остромысл как хищная рыба вынырнул из воды неожиданно близко. Соловейка вздрогнула, оступилась и рухнула навзничь. Вода над ней сомкнулась, залила глаза, уши, вцепилась в ноги. Но на этот раз внутренний жар подбросил Соловейку вверх. Она оттолкнулась руками от дна, сначала сев, а потом и вовсе встала, сердито поставив руки на крутые бёдра – он её нарочно напугал!
Длинная рубашка и волосы облепили девичье тело так же, как рубаха облепила могучие плечи князя. Он смотрел на неё со своей огромной высоты, усмехаясь в усы, а потом, вместо того, чтобы ударить, засмеялся.
Он что, смеётся над ней? Он… смеётся?
Гнев сразу же превратился в изумление. Соловейка замерла, уставившись на князя, и не могла поверить своим глазам. Чтобы грозный батюшка Остромысл смеялся – никогда такого не бывало! Уж не дух ли какой решил над ней подшутить? Разве умел смеяться тот дюжий воин в кольчуге, каким она встретила князя из последнего похода? Разве умел он быть таким?
Соловейка быстро огляделась по сторонам, не притаился ли тут какой бес-шутник, но в тяжелом молочном тумане никого не было видно, только всё тот же князь стоял перед ней каменным изваянием и даже не думал её бить. По коже пробежала дрожь, Соловейка обхватила себя руками, вдруг осознав, что очень замёрзла. Грудь, напряженная от холода, острыми сосками упёрлась ей в руки, бёдра горели под прилипшей рубахой. Соловейка будто голая стояла и все-все-все её видели! И река, и облепиха над рекой, и князь Остромысл, который перестал смеяться и теперь только смотрел. Соловейка пропустила вдох, а он всё не отводил взгляда. Тогда она, наконец, выдохнула, подскочила на месте и бросилась к берегу. Мокрый подол змеёй обвивался вокруг ног, Соловейка его зажала в кулак и побежала по песку, а потом и по холму вверх, не чувствуя ни холода, ни колкой жухлой травы. Внутри горело так, будто она не в осенней реке купалась, а в расплавленное солнце окунулась.