Я обернулась к старику и на мгновение ощутила его страх, скрытый за маской сомнений.
– Ты видишь это? – тихо спросила я , и сама поняла, что в моем голосе впервые прозвучала тревога.
– Вижу, – Дедо слегка покачал головой. – Но это не объясняет, зачем ты идёшь.
– Это объясняет всё, – резко парировала я. Во мне рождалась смесь беспокойства и решимости. – Если там что-то есть, значит я права. Значит, на Макоши есть то, что мы упустили.
Эти слова вырвались сами собой, и я почувствовала в груди гулкое эхо: а действительно ли я права? Или меня ведёт азарт исследователя, способный загнать в ловушку?
Дедо поднял палец, собираясь ответить, но я уже подключилась к системе управления, вводя данные для анализа объекта. Мои руки двигались быстро, привычно, механически.
– Ты не готова к тому, что там найдёшь, – пробормотал он, но я лишь мельком взглянула на него.
– Возможно. Но мы узнаем это только одним способом, – я с радостью отметила, что голос мой стал твёрдым, как сталь.
Ураган эмоций, бушевавший внутри меня сбивал с толку , но я чётко держала цель в уме: если такая аномалия появляется на орбите, то мои исследования действительно могут пролить свет на множество вопросов. И если не я, то кто?
Дедо замолчал, и на его лице отразилось смирение, смешанное с печалью и мне стало не по себе. Я смягчилась:
– Дедо, давай, когда я вернусь с данными, мы с тобой их обработаем и тогда ты дашь мне оценку эффективности, стоило ли оно того или нет. Тем более во время перемещения в подпространстве, для меня время остановится, а на Макоши я буду всего несколько недель, что за это время может случиться?
Система подтвердила запуск анализа, и Велес сообщил:
– Расчёты завершены. Рекомендуется ускорить отправление.
– Дочка, сводить данные ты будешь уже без меня. Пока ты будешь в подпространстве у нас пройдут годы. А мое время истекло. Все мои распоряжения ты получишь по возвращении у Велеса.
Я вздрогнула от этих слов. Я поняла, что это не старческое брюзжание, а окончательное решение ясного ума человека с безграничными возможностями. Сердце болезненно сжалось. Его слова звучали, как предсмертное прощание – и я осознала, что, возможно, увижу его уже только на голографических архивах.
В горле встал ком, я почти не могла дышать и с трудом выдавила слова обратившись к нему с официальным титулом: