С мужем она познакомилась на работе. Он был маленького роста и какой-то безнадежный. Записанные на подкорке слова матери о том, что «Да кому ты вообще будешь нужна такая?» повели ее в ЗАГС. Душа первого ребенка была выкинута в космос мини-абортом на раннем сроке за ненадобностью мужу. Был запланирован переезд в Америку, нелегалами за заработком на свое жилье, которого не было ни у того, ни у другого, потому что родители были больше озабочены судьбами младших детей. Почему-то они полагали, что старшие выпутаются как-нибудь сами, и в той и в другой семье. Короче, они нашли тогда друг друга: два никому не нужных, неприкаянных, не знающих любви и потому не умеющих любить сами человека.
Два года в Америке принесли им малюсенькую однокомнатную в Москве, еще тринадцать лет совместной жизни в ненависти друг к другу и позднего ребенка. Натали растолстела, превратившись в тетку. Она уже не помнила себя ту, молоденькую и стройную, в берете и длинном осеннем пальто, которое превращалось в зимнее с помощью отпоротого от старого маминого пальто воротника из ламы. Именно тогда ее начали называть Натали, за экзотическую манеру одеваться и вести себя. Она стала много пить, курить же так и не начала после того, как узнала о беременности и бросила.
После очередного скандала с неврастеником-мужем, она сидела в квартире соседей, прижимая к себе сына, и разглядывала шрамы на своем теле, оставшиеся от прошлых стычек. Тяжко было слышать шепот соседей на кухне, она знала, что сейчас они предложат вызвать полицию, а она откажется. Потому что не хочет никого напрягать, и потому, что стыдно: видимо, с ней что-то не так, раз ее бьет муж.
Спустя еще два года, полтора из которых она провела по больницам с сыном, у которого на нервной почве началась астма, или в гостях у мамы, прячась от мужа, Натали решила, что с семейной жизнью пора заканчивать. Сыну на тот момент было восемь лет. Она очень сильно переживала, но опять же не за себя, потому что не считала себя достойной переживаний, а за ребенка, потому что лишала его отца. Расстраивалась она, однако, недолго. Ровно до того момента, когда сын сказал ей, с удовольствием обняв ее, засыпая:
– Мам, знаешь, какое у меня самое классное воспоминание? Когда мы ехали на машине из Москвы, а я лежал на заднем сиденье в одеяле и знал, что теперь у нас начнется новая жизнь.