Я почувствовала себя так, как будто получила удар под дых. В глазах потемнело, а к горлу подкатила тошнота. В голове у меня начал нарастать глухой звон, из-за чего все внешние звуки отдалились и воспринимались теперь как будто сквозь слой ваты.
Я попятилась и зажала рот рукой, но при этом продолжала с ужасом смотреть на убитую старуху, не в силах отвести взгляда. А она как будто ухмылялась. Мне даже показалось, что она ехидно радуется моему замешательству.
– Занятное орудие убийства. Это ритуал? Хотя, что я спрашиваю? Ведь это уже не первое подобное преступление. Чем вам и вашим сообщникам не угодили жрицы Макошь? Что за заговор против них? Или вы боритесь с Небесной Пряхой? Молчите? Ну, ничего, явится следователь, заговорите. Придётся вам выдать подельников и рассказать о цели своего кощунственного преступления, – буравя меня взглядом, продолжал полицейский.
Мысли в моей голове заметались с бешеной скоростью. Иногда до меня долетали слухи о преступлениях, совершённых в городе, я знала, что осуждённого убийцу, будь то мужчина или женщина, ссылали на каторгу.
Однажды мне даже довелось наблюдать процессию осуждённых, которых отправляли к месту отбытия наказания. Растрёпанные и избитые (видимо, после допросов с пристрастием) они шли пешком, медленно переступая ногами, закованными в кандалы. Подобная участь ужаснула меня до глубины души. В правосудие я не особо верила, да и кто будет разбираться? Кому это нужно? Сошлют на каторгу и повесят в петлицу медаль за успешно расследованное преступление.
Нет! Допустить такое я просто не могла! Вот только как выпутаться из подобной передряги? Просить? Умолять о пощаде? Настаивать на своей невиновности?
– Кто же этот доносчик? Хозяин постоялого двора? Девчонка горничная? – срывающимся голосом начала говорить я.
– Это не имеет значения. Главное, что его слова подтвердились. Девица в коричневом платье возле трупа. Какие ещё доказательства нужны? – отчеканил полицейский, отодвигая покрывало полностью и заглядывая под кровать.
– Почему же свидетель не кричал, не пытался разбудить остальных, а вместо этого побежал в управу? К тому же хочу отметить, моё платье вовсе не коричневое! Оно вишнёвого цвета, а это не одно и то же! Всеведу я не видела с прошлой ночи и вошла в её комнату минуту назад, – не сдавалась я.