Я так и ахнула, чувствуя, как мурашки разбежались по всему телу, и застыла, хлопая глазами. Как сквозь вату я слышала возмущённый голос матушки, как отец что-то говорит гостю, призывая того вести себя прилично. Видимо, даже его задето столь бесцеремонное обращение.
А Радимир лишь хмыкнул. Он обернулся к моим родным и бросил только одно слово:
– Беру!
А затем вновь повернулся, прожёг меня своими изумрудными глазами.
– До скорой встречи, дорогая, – прошептал он.
После этого мужчина выпустил мою руку, развернулся на каблуках и вышел прочь из комнаты.
На несколько минут в столовой воцарилась тишина. Выждав, пока гость удалится окончательно, матушка принялась обвинять отца в том, что тот пригласил в приличный дом такого невоспитанного господина. Тот что-то втолковывал ей в ответ, убеждая, что больше этого невежды здесь не будет. А сестрицы охали, ахали и прижимали ладони к щекам.
Я смотрела на этот наигранно праведный гнев и показное возмущение, и в груди у меня вновь закипала горькая обида.
– Ах, вам не понравились его манеры! Действительно – невежлив, вульгарен и груб! А вас не смущает, праведная семейка, что вы за деньги продаёте меня этому человеку? Как рабыню, отдаёте в его полное распоряжение! И как только я окажусь в его доме, он будет делать со мною гораздо более постыдные вещи. Это вам не кажется ужасным? – выпалила я и, не в силах больше сдерживать своё отвращение и страх, расплакавшись, выскочила из комнаты.
Тогда никто не стал останавливать меня или утешать. Я прорыдала почти весь день, не представляя, как выпутаться из этой ситуации.
Позже мною были предприняты несколько попыток отговорить родителей. Я умоляла отца не губить мою жизнь, со слезами просила мать заступиться, но они как будто не слышали или не понимали. Родители твердили только одно: Дина и Дана должны найти хороших супругов, а что будет дальше со мной, они обсуждать отказывались.
Я подошла к мягкому креслу на гнутых ножках и присела на краешек. Сердце колотилось в груди как бешеное, ладони похолодели, а в голове билась одна и та же мысль:
«Неужели мне придётся вытерпеть этот позор?»
Но судя по всему, ничего другого мне не оставалось. В городской дом Ярогорского меня доставил «заботливый» папенька. Он вызвал экипаж, приказал слугам погрузить мои немногочисленные вещи, и вместе со мной доехал до стоящего в отдалении от остальных домов особняка, чтобы передать покупателю с рук на руки.