– Левченко действительно мёртв, но его следы оказались на месте преступления, — сказал он сдержанно, стараясь не показывать замешательства, которое и сам чувствовал. – Значит, у нас остаётся версия подставы. Кто-то пытается нас дезориентировать. Вопрос: кто и зачем?
Павлов, сидящий за столом напротив, пожевал губу, глядя на фотографии.
Он взглянул на Соколова с неуверенностью:
– Игорь, кто-то, должно быть, знает все детали и методы нашей работы. Эти отпечатки появились слишком целенаправленно, словно нас ведут по какому-то пути.
Соколова молча кивнул, чувствуя, что ситуация выходит за рамки обычного расследования:
– Если кто-то знал Левченко или имел доступ к его вещам… возможно, ему удалось перенести отпечатки с какой-то личной вещи, сохранившейся у него с тех времён.
Криминалист подал глаза:
– Теоретически да, возможно. Если у Левченко действительно были такие вещи, например, вещи, которых он касался достаточно долго и часто. Но это уже довольно редкий случай —такое требовало бы не только внимания к деталям, но и специальных знаний. Да и трудно поверить, чтобы кто-то держал его вещи десять лет, просто так.
Соколов, прислушавшись, медленно кивнул. Перед ним вставал образ человека, который был готов тщательно подстраивать улики, чтобы сбить их с толку.
– Значит, если кто-то пошёл на такое, — сказал он, отводя взгляд в сторону, – тогда он хочет нас запутать. Но зачем? Что это даёт?
Команда молчала, осмысливая услышанное, и в тишине Соколов понял, что они стоят перед делом, которое будет гораздо сложнее, чем они изначально полагали.
Вернувшись в отдел после эксгумации, Соколов решил углубиться в личность Левченко. Он надеялся, что детальное изучение архивов прольёт свет на их загадочного "подозреваемого", даже если тот давно мёртв.
Соколов сидел в окружении старых папок и листал дело за делом, но каждый документ всё больше разочаровывал. Левченко был, мягко говоря, неинтересной фигурой с точки зрения криминала: инцидент с нападением на женщину в нетрезвом виде и два года в колонии общего режима. Никаких связей с криминальными кругами, никаких значимых происшествий. В тюрьме он вёл себя тихо, конфликтов избегал, а после выхода жил, судя по всему, незаметно.
Складывалось впечатление, что, кроме того, первого приступа ярости, Иван Левченко не оставил после себя ни одного преступления. Дело о нападении на женщину закрывалось стандартной формулировкой "хулиганство в состоянии алкогольного опьянения". Уголовных связей у него не было, и на зоне он не влиял ни на кого, оставив после себя лишь небольшое досье.