Дверь оказалась плотно закрытой, но Лена догадалась – полиция. Огнестрельное ранение она видела во сне, но это было совершенно точно. А значит, должно быть следствие. И мертвые девочки – не зря же они снились всю ночь!
Она еще немного постояла в коридоре. Прошла туда-сюда, изучила плакаты на стенах. В больницах на стенах зачем-то всегда висят плакаты, описывающие всякую ерунду. О вреде курения, например. Легкие здорового человека и легкие курильщика… Лена подумала, что если у здорового человека так видны легкие, значит, ему разворотили грудную клетку, и ему уже все равно – курил он или нет. Этот образ как-то неприятно повис в воображении – разрезана грудь, легкие и сердце вывалены наружу, и ночь, и тени кругом.
– И бросать курить уже поздно, – пробормотала Лена. Оглянулась – не слышит ли кто, как она сама с собой беседует. И так странная, а если еще и начнет болтать сама с собой, вовсе люди шарахаться начнут.
Она еще немного подождала, а потом прикусила губу и толкнула дверь.
Полицейский оказался красавчиком. Высок-строен-мускулист. Легкая проседь на висках, волевая складка на лбу, сурово поджатые губы. К тому же, целый майор. А вот потенциальный жених подкачал. Бледный, с синяками под глазами, какой-то весь мятый, вялый, и… впрочем, он же раненый. Поверх одеяла лежат крупные руки, пальцы нервно теребят ткань. Левое плечо замотано бинтами, белыми и аккуратными, видимо, недавно была перевязка. Оба мужчины уставились на нее с ожиданием. Лена в ответ на немой вопрос в глазах полицейского заявила,
– Я Лена, его невеста, – и наивно захлопала глазами. Потом подумала, что надо добавить натиска, пока Виктор не начал задавать глупые вопросы, и добавила,
– Ой, доктор, скажите, он ведь поправится, да? Ведь поправится?
Майор смутился, и тут только Лена поняла, что она не могла знать его звания. Он был в штатском, а поверх еще и в белом халате, но она почти видела его погоны. "Ясновидение… вот что это такое – ясно вижу…" – подумала Лена, пока майор объяснял ей, что он не доктор, но Виктор непременно поправится, а он уже закончил.
Виктор все это время молчал – то ли устал от допроса и раны, и не соображал, что тут происходит, то ли и сам хотел отделаться от майора. А может, ему понравилась "невеста", и он был не против небольшого обмана.