молодое вино из зелёной баклаги
19.
“Она знает”, бесстрастно и хладнокровно отметил про себя нефелим. “Она Видела”, стиснул он ножку ковкала окаменевшими пальцами до хруста косточек. Не отрывая глаз от кувшина с вином, он медленно выпил прохладную алую жидкость до дна своей скляницы20 и немигающим, потяжелевшим взглядом посмотрел на русалку.
– Может, поделишься с нами тем, что узнала? – нарочито медленно заговорил Рангаттл, переводя взгляд с Алькаввии на нефелима, отодвинул в сторону плошку и грузно поднялся. – Я, может быть, и кажусь простаком, но чутьё меня не подводило ни разу, и этот парень не показался радушным хозяином, при всём его гостеприимстве. И я хочу знать, что тебе стало о нём известно, прая, в явившейся важде, которую, я знаю точно, ты ощутила при Озарении.
– Сначала поешьте, – упрямо вторил Аркад, наполняя новый ковкал. – Я никуда не денусь и не жду подкрепления. А вот вам подкрепиться необходимо, пока тело не стало сгорать от усталости, боли и обветшания.
– К сожалению, он прав, – мавка сердито фыркнула, отбросила руку отца, протянутую ей для поддержки, скользнула к ближайшему стулу и опустилась за стол. – Наши излучия, во время Озарения Светой источников, начали перемещаться и оплетать нас по-новому. И черпали они силу из нашего тела, органики нашей материи. И пока статизация не завершилась, нужно восполнить клеточный жир и белки, путём обыкновенной трапезы. А уж затем поговорим с этим… Хранителем.
И снова последнее слово в устах Алькаввии прозвучало с таким неприкрытым презрением, что по коже Кигиззла пробежали мурашки. За всю её жизнь не видал он в дочери ни одной капли гнева или обиды, даже когда она злилась или бывала расстроена. По-детски наивная до вчерашнего дня, сегодня его кровь и плоть переменилась в холодную, жёсткую незнакомку.
Все молча расселись и начали насыщаться, потому что, действительно, голод проснулся в каждом звериный. В какой-то момент появился и прай Вернарртрд, изменившийся внешне, как и Алькаввия, до состояния хворога21. Кигиззл, было, хотел обратиться к нему с каким-то вопросом, но тот устало мотнул головой и столь же устало продолжил жевать какое-то мясо.
Наконец, утолив свербящую боль в желудках и теле, они откинулись от стола один за другим, сыто вздыхая и косясь друг на друга.