Эти дети, голодные и злые, больше похожие на дикарей, так и не научились быть друг для друга опорой, но знали, куда бить, чтобы синяк сходил недели две. Саша хохотала и пыталась отпихнуть его, на самом деле только прижимала ближе, когда Мятежный, по ощущениям, зубами пытался выдрать кусок кожи у нее на шее – так сильно укусил. Не по-настоящему. Точно не по-настоящему. Запри этих зверенышей в одной комнате и смотри, что будет: они друг другу точно испортят жизнь, залезут сначала под одежду, потом под кожу.
Ведь если не болело, то мы будто и не жили? Ведь если тебя укусить сильнее, то ты тоже будешь кровоточить? Конечно, ты будешь. И я буду тоже.
Саше он в такие моменты почти нравился, Саша в такие моменты терпеть его не могла с особой силой. От того, какой он был понятный, и того, какой он был честный. От того, какой честной могла быть она. Саша помнила каждое его движение, на самом деле – собственные затекшие запястья и воспаленную, травмированную кожу с отметками зубов. Лучше не будет – ей не хотелось лучше. В конечном итоге, Мятежный ее понимал. В конечном итоге, Мятежный ненавидел себя так же сильно, как ненавидела саму себя Саша.
Лучше всего, на самом деле, когда он уходит. Это еще один виток привычной тишины, затишье перед новой бурей. Там, где Мятежный, всегда жарко, шумно и немного больно. Всегда хорошо, когда он уходит, это не оставляет вопросов. И когда все заканчивается – это повод рычать друг на друга чуть громче на следующий день. Вот и все. Когда он уходит – это понятно.
Саше не спалось, она прислушивалась к мерному гулу Центра внизу. Центр никогда не бывал тих, но хранил бережно секреты каждого. Прятал ее и Марка, никогда не выпускал разговоры Валли дальше ее кабинета и мягко глушил бормотания домовых. У Саши был секрет: она любила подслушивать чужие тайны. Бродила ночами по коридорам, потому что по ночам она была беспокойна, ее тревожили ужасные сны. У Саши был повод – как и у всех в Центре. Иногда Саша подслушивала чужие кошмары. Это будто разделенное горе. На два или даже больше. А значит, не так страшно.
Она прокралась по лестнице вниз, маленькая, в розовой сорочке и розовом же халате – в темноте не затеряешься, ей было и не нужно. Иногда Саша думала, что весь кукольный экстерьер ей нужен, только чтобы взбесить Валли. «Саша, ты же солдат Центра» – а вот и нет. Саша – много вещей. Но никогда не солдат Центра. Или она действительно любила розовый.