– Давай, ищейка. Ты же у нас мастер по отлову тварей. Ищи.
Вся ее поза, все ее тело – острые углы и звенящее напряжение. Саша не могла нагляднее показать, что находиться здесь она не хочет. Но все равно пыталась. Темнота лезла под розовую куртку, путалась в светлых волосах, кусала за шею и ноги – грозила проглотить. Если очень долго смотреть в темноту, что случится после?
Саша знала, что в темноте, в ее кошмарах живут жуткие обгоревшие мумии. И потому в темноте искала хотя бы компанию, если не могла найти покой.
Никитин голос, мягкий, будто уговаривающий, снова раздался рядом:
– Озерская. Гипотетическая ситуация. Скажем, моя сестра видит фей. Что делать?
Матвей Иванович говорил о чем-то с Грином вполголоса. Саша знала, что про них говорит Никитин начальник – ему приятнее всего было работать с Истоминым, он надежный. Мятежный стабилен только в том, что стихийное бедствие случается ровно там, где он находится. Озерская среди них случай клинический, потому что непредсказуемая. Сегодня обнимет, а завтра укусит.
И ради бога, не суйся ни к кому из них. Самого затянет. Так вы думаете?
Но ведь никто не спрашивает, как именно затянуло нас? Был ли у нас выбор?
В Саше все было мягким, каким-то кукольным: поворот головы и то, как волосы чуть закрывали глаза, очаровательные руки, похожие на кошачьи лапки. И железное, несокрушимое, горящее желание жить. Просто не так. Не здесь. Не в этих декорациях. И именно по этой причине Саша Озерская была способна абсолютно на все. На деликатную улыбку и на тихий голос. Или вцепиться в волосы. Когда Саша заговорила, она все еще улыбалась:
– Молиться, Никитушка.
Брови юного полицейского удивленно взлетели, Саша же продолжала с неотвратимостью удава, сворачивающегося вокруг жертвы:
– Потому что позволь рассказать тебе, что будет. Если твоя сестричка зрячая, вам придется отдать ее в Центр. Она либо научится, либо без должной подготовки сойдет с ума, потому что из каждого угла к ней будут лезть малые бесы. Будут шептаться с ней. И она совсем не будет знать, что с этим делать. А в Центре… О, вообрази только, чему она может научиться в Центре, твоя сестричка. Если ее наставницей буду я? Или, скажем, Марк? Ну, чему мы можем научить. – Саша издала легкий мелодичный смешок, похожий на звон ее браслета. – И ей там придется работать. Ты хочешь, чтобы упырь, реальный совершенно упырь, мертвый и холодный, тянул руки к твоей сестренке? Так что молись, милый, чтобы феи остались только в ее детстве. И вряд ли это феи, кстати. Но это лекция для следующего вечера. Ты не хочешь, чтобы твоя малышка была солдатом Центра. Мы там выращиваем из девочек монстров не хуже тех, о которых тебе читали в детстве.