Потом собрался и отчеканил информацию, которой его накачал отец:
– Валерий Титов и Илья Кожухин. Помните, вы продолбанные ими объекты к Олимпиаде достраивали? Лыжную трассу, сопутствующую инфраструктуру…
– И гостиничный комплекс… – Платов, конечно, всё помнил.
– Кожухин – новоиспечённый, я бы даже сказал, скоропостижный помощник вице-премьера, – пояснил Дима с таким виноватым видом, будто за назначением стоял он лично. – А Титов теперь замначальника кредитного департамента Центробанка. Девять дней назад подписали назначения, вас тогда в Москве не было…
Платову показалось, что в три часа ночи он всё-таки не проснулся от звонка. Происходящее всё больше напоминало театр абсурда.
«Бред!» – подумал Павел, а вслух выразился смачнее.
– Они уголовки чудом избежали, – заводился он. – Какой кредитный департамент? Не посадили – считай, уже подарок. Молчи и не высовывайся…
– И тем не менее, – пожал плечами Дима. – Вот что, дядь Паш, – не давая опомниться, почти затараторил Дима, вернувшись к более «семейному» обращению. – Игнорировать распоряжение вице-премьера мы, понятное дело, не можем. Кредитный комитет назначен сегодня на три. Мы в состоянии оттянуть рассмотрение вашей заявки до полчетвёртого… Или до четырёх, но это максимум. Проблему можно решить, если придёт ещё одно распоряжение, но уровнем значительно выше…
Попрощались скомканно. Дима сразу уехал, сославшись на какую-то «уважительную причину», суть которой Павел даже не собирался расслышать. Платов, вернувшись в ресторан, заказал себе двойной эспрессо и лишь затем, допив чашку, вышел в промозглое утро. Пересекая Рождественский бульвар, он перематывал в своём воображении хронику 2013 года – именно тогда ему поступило предложение возглавить авральные олимпийские стройки…
Люди, давно знакомые с Павлом Платовым, вряд ли назвали бы его честолюбцем. На трибуну он не рвался, к кожаным министерским креслам не стремился, да и к регалиям был достаточно равнодушен. Все амбиции Платова, мелкие и покрупнее, были связаны с его делом. Он не принадлежал к числу тех, кто бесконечно набивает кубышку только ради того, чтобы усесться на ней верхом, изредка одаривая фавориток. Не понимал он и тех, кто ставил себе целью вывезти как можно больше за рубеж, чтобы доживать последние годы на Лазурном побережье. Нет, конечно, он любил деньги, честно себе в этом признаваясь и зная толк во всех радостях, которые деньги могли принести. Истинное наслаждение Павел получал от работы, причём даже рутинной.