– яркий тому пример. Ты и сама облажалась в битве за Барклей и сбежала, поджав листья. Уж прости, но меня не прельщает столь безотрадное будущее.
Капюшон чёрной накидки сполз с макушки Азалии, высвобождая тёмно-коричневые локоны. Янар напрасно на неё покосился – язык прирос к нёбу.
М-м-м… Ну что тут скажешь, Янар – мужчина. Залюбовался, кается. Потонул в золотых глазищах, искусно подведённых, в бахроме ресниц. Оценил полновесные груди – подтянутые корсетом и алой рубахой, они мелькнули за полами разошедшегося плаща.
Азалия – дева не первой свежести. И всё же она не утратила очарования. Могла бы скрасить Янару одинокую ночку. Или… Нет. Он знавал схожих девиц. Преследуя свои цели, они завлекали охмуренных мужей иллюзией приязни, а на деле, как ни ублажай, мечтали о потерянных любовниках.
Не упоминая уже, что жертвы столь расторопных девиц в итоге захлебывались кровью.
Киган – покойный отец Янара – говаривал, что внутри фениксов горит вечный огонь.
Так вот эти девки знают, как его потушить!
Стук сбил Янара с мысли:
– Входите!
Двери распахнулись.
В зал вместе с раскалённым воздухом и дымом шмыгнули двое: Зорий – верховный над бойцами, и Рубин – бастард Азера, старшего брата Янара. Оба чернявые и красноглазые. Оба в кожаных портках и безрукавках с открытыми спинами. Первого выделяло длинное лицо и вечно суженный зрачок. Второго – рыжая чешуя на предплечьях, выдававшая родство с дракайнами.
Оба синхронно преклонили колени, и алые крылья расстелились за их спинами.
– Жаркой ночи, дядя. – Рубин улыбнулся, обнажив приметные клыки.
Дядя! Огненный бес ему дядя, чтоб его!.. Заделал братец отпрыска клятой дракайне, а Янару теперь маяться.
Но полно-полно, бастард Азера пока что полезен.
Трон качнулся вперёд, и Янар спрыгнул с него, вприскочку спустился по лестнице и посмотрел на вставшего Зория.
– Вести пришли, мой правитель, – отчитался тот, сверкнув алыми глазами. – Океаниды умертвили трёх фениксов.
– Ледышки некстати очутились рядом с поселением, – добавил Рубин, – где наши промышляли разбоем.
Смех Азалии разнёсся по залу. Янару стало тошно от самого себя. В голове вспыхнула мысль, что упрёки в нерешительности более чем заслужены. Дуги́ совсем охамел. Он всё чаще затягивал петли на шеях фениксов. Охватывал всё больше территорий, к слову, ему неподвластных. Вопрос времени, когда он сыграет на опережение и первым развяжет войну.