Вечером приехал в Дзержинск, быстро нашел военный городок. Он находился рядом с площадью Свободы.
Припарковал машину у КПП. Сообщил прапорщику-дежурному по КПП о том, что прибыл к новому месту службы, он в свою очередь доложил обо мне дежурному по полку, а уже минуты через три я пошел представляться командиру полка, который был в это позднее время ещё на месте.
За это время прапорщик успел дать характеристики командиру нашего с ним полка, всем его заместителям, моему командиру мотострелкового батальона и, непонятно для чего, всем трём командирам танковых батальонов и даже командирам самоходного гаубичного артиллерийского дивизиона и зенитного дивизиона.
Дежурным по полку стоял начальник штаба одного из танковых батальонов, немолодой майор, который размашисто со мной поздоровался, мы познакомились, и он дал команду дежурившему по штабу сержанту меня сопроводить до кабинета командира полка, на второй этаж.
Представился по всей форме, как положено. Командиром оказался подполковник, интеллигентный и, судя по всему, умный человек.
– Почему вы, товарищ старший лейтенант, прибыли представляться в полевой форме? – строго и с большим неудовольствием спросил командир полка.
– Вся форма, кроме полевой, пропала под обломками казармы после артиллерийского обстрела расположения полка.
– Это где это вас так?
– Моё предыдущее место службы – гвардейский мотострелковый полк недалеко от советско-иранской границы, в Нагорном Карабахе.
– Полк прикрытия государственной границы?
– Так точно, товарищ подполковник.
– Это вас там персы обстреливали из гаубиц? Или мамеды? Или арменоиды?
– В основном мамеды. Но и от армян нам досталось, исподтишка, естественно, как обычно принято у них. Отдельный разговор, если честно, товарищ подполковник. В двух словах не объяснишь это всё.
– Служить желание есть? Увольняться не желаешь?
– Никак нет. Я хочу служить.
– Это очень хорошо. А то в полку больше половины командиров взводов, рот и батарей желают уволиться. Апокалипсис какой-то.
В это время в кабинет зашёл начальник штаба полка, тоже подполковник. Я представился, и он мне пожал руку. Командир полка предложил присесть, и меня начали с большим интересом расспрашивать о моей службе на Южном Кавказе и о тех событиях, в которых я участвовал. Мне было видно, что эти люди тяжело переживали всё происходящее в стране.