– Иди отсюда, – безжалостно произнес охранник.
Внутри меня разгорелось чувство, которое нельзя было игнорировать. Я толкнулся вперед, но он схватил меня за шиворот и с силой бросил на пол. Удар оказался сильнее, чем я ожидал, и я произнес:
– Э, совсем?
На его лице не было ни тени сожаления. Я поднялся с пола, когда пустые взгляды толпы снова устремились на меня. С глухим стоном я снова попытался забраться на сцену, но охранник снова меня вышвырнул.
– Больной? – фыркнул я, совершенно разозлившись.
– Пошел вон, – спокойно сказал он, как будто это произносилось каждый вечер.
С его щелчком пальцев появились два других охранника, и мои руки оказались схвачены. Они начали уводить меня прочь из клуба. На улице меня грубо швырнули, и я снова упал на асфальт.
Свет неона ослепительно пек мне глаза, пока я неуверенно пытался подняться. Я обернулся к клубу, его яркая розовая вывеска «Полночные танцы» жгуче контрастировала с темнотой вокруг.
– Суки, – выругался я, не ожидая от себя такого.
Ощущение униженности заполнило меня. Я развернулся и пошел дальше по ночному городу, шатаясь в своем пьяном марше, не понимая, куда иду, но ощущая, что нужно идти – от клубного света, от охранников и от мирской суеты. Ночь была моя, и я собирался найти эту девушку. Она была якорем для моей душевной стабильности в этом хаосе.
Не знаю, сколько я бродил по ночным улицам этого богом забытого города Синспай. Ноги еле меня несли, будто они были обременены тяжелыми гирями. Ветер задувал под рубашку, нещадно холодя кожу, но мне было все равно. Я даже забыл, как выглядит она – та девушка, что с первой секунды своего стриптиза свела меня с ума. В каждой прохожей я пытался найти её, но все было тщетно, как поиски миража в жаркой пустыне. Что ж, теперь мне остается найти только одно – мою чертову квартиру.
Я сунул руку в карман и убедился, что ключи на месте, хорошо что я их не потерял, когда меня вышвырнули из клуба. На том спасибо, подумал я, и, потянувшись, продолжил свой путь. Заброшенный район, по которому я шагал, был заполнен тенями и неясными очертаниями зданий, ржавые испорченные вывески без названий жалобно висели, как бы намекая, что одно время тут также была жизнь.
Я не знал, куда иду. Я просто следовал за своей неопределенной целью, куда глядят мои глаза и куда тащат меня пьяные ноги. Я прошел мимо какой-то заваленной мусором подворотни и увидел его – мужчину, потрепанного жизнью, который сидел на разрушенных руинах. В рваных обносках, грязный, с большим фингалом под левым глазом и беззубой, бородатой улыбкой, он напоминал какую-то испорченную, но всё же живую картину. Я прошел мимо него, но он меня окликнул.