Зто послание Пушкин отправил литератору Петру Александровичу Плетнёву, чтобы тот передал адресату. Заметил: «При сём письмо к Жуковскому в треугольной шляпе и в башмаках. Не смею надеяться, но мне бы сладко было получить свободу от Жуковского, а не от другого – впрочем, держусь стоической пословицы: не радуйся нашед, не плачь потеряв».
Александр Сергеевич угрожает и ёрничает: «Не будет вам «Бориса», прежде чем не выпишете меня в Петербург – что это в самом деле? стыдное дело. Сле-Пушкину дают и кафтан, и часы, и полумедаль, а Пушкину полному – шиш». «Батюшки, помогите».
Слепушкин – крестьянский поэт, это его фамилию так остроумно обыгрывает Александр Сергеевич – Сле-Пушкину.
Но Жуковский сдерживает пушкинский пыл. Сообщает опальному другу 12 апреля: «Не сердись на меня, что я к тебе так долго не писал… Я болен и ленив писать». «Дай пройти несчастному этому времени». «Ты ни в чём не замешан – это правда. Но в бумагах каждого из действовавших (заговорщиков. – Прим. сост.) находятся твои стихи. Ты знаешь, как я люблю твою музу… Но я ненавижу всё, что ты написал возмутительного для порядка и нравственности….ты уже многим нанёс вред неисцелимый. Это должно заставить тебя трепетать. Талант ничто. Главное: величие нравственное. – Извини эти строки из катехизиса». «Пиши «Годунова» и подобное: они отворят дверь свободы».
О себе Жуковский говорит: «Я болен. Еду в Карлсбад; возвращусь не прежде, как в половине сентября. Пришли к этому времени то, что сделано будет твоим добрым гением. То, что напроказит твой злой гений, оставь у себя: я ему не поклонник. Прости. Обнимаю тебя».
Но несомненно, что Жуковский говорил о Пушкине при дворе. Это показывает развитие событий.
В конце мая Александр Сергеевич писал другу: «Я теперь во Пскове, и молодой доктор спьяна сказал мне, что без операции я не дотяну до 30 лет».
А Пушкину только-только исполнилось 27. И он отправляет письмо царю:
«Всемилостивейший Государь!
В 1824 году, имев несчастие заслужить гнев покойного Императора легкомысленным суждением касательно афеизма, изложенным в одном письме, я был выключен из службы и сослан в деревню, где и нахожусь под надзором губернского начальства.
Ныне с надеждою на великодушие Вашего Императорского Величества, с истинным раскаянием и с твёрдым намерением не противуречить моими мнениями общепринятому порядку (в чём и готов обязаться подпискою и честным словом) решился я прибегнуть к Вашему Императорскому Величеству со всеподданнейшею моею просьбою.